Игорь Зотов - Аут. Роман воспитания

Это были сказочные десять дней. Мы объездили на машине все достопримечательности, все капища и храмы, горы и долины, пляжи и аттракционы. Взошли на вершину Олимпуса и, разумеется, проплыли вокруг камня Афродиты.

– Она ведь вышла из пены, эта Афродита, – сказал я, выбираясь на берег и ложась рядом с Ритой на гальку.

– Да, вот из того самого места.

– А знаете, что это была за пена?

– Нет.

Рита подняла голову, чтобы взглянуть на детей, те плескались в волнах у самого берега.

– Кронос уронил семя свое в море, оно вспенилось, а из пены и родилась богиня. Все так же просто, как у смертных. Только масштабы божественные.

Рита улыбнулась. Я приподнялся и посмотрел на детей. Маша с Мишей лежали головами к берегу, море ласково катало их взад-вперед. Они уже умели плавать, и я за них не боялся. Алексей же держал Ксюшу за руку и что-то ей говорил с жаром, в чем-то убеждал. Ну да, верно, говорит, чтобы та не боялась воды. Ксюша моря побаивалась, хотя в бассейне плавала спокойно от бортика до бортика.

– Мамочка, Алеша хочет, чтобы я поплыла вместе с ним, а я боюсь – там акула.

– Да что ты, акулы в этом море маленькие. Я тебе точно говорю, – отвечала Рита. – Но лучше не плавай, лучше пока в бассейне.

– Хорошо, мамочка! – согласилась Ксюша и побежала обратно.

Алексей, однако, опять взял ее за руку и опять стал убеждать. Его бы настойчивость да в мирных целях, вяло подумал я.

– Куда поедем ужинать? – спросил я. – Я предлагаю в Пафос, там есть чудесный рыбный ресторанчик в гавани. К тому же мы еще не пробовали мусаку.

– А что это?

– Это греки как-то очень вкусно запекают баклажаны с помидорами. Наш портье очень советовал.

– Съедим и мусаку!

У меня от ее смеха так сладко-сладко сводит где-то внизу, в области живота. Сладкое такое чувство, хотя и чуть тревожное.

В Пафосе все было дивно, дивно! И рыба, и мусака, и вино (я позволил себе бокал местного белого вина). Солнце садилось за горами, веселыми пятнами в его лучах играли разноцветные яхты в гавани, разноязыкий говор со всех сторон, – давно мне не было так хорошо. Да и Рита казалась счастливой. Еще бы – после года подмосковного заточения среди бессмысленных снегов.

Мы вернулись в тот вечер в отель. Дети тут же уснули, а мы с Ритой спустились в бар. Там играло весьма недурное джазовое трио, тихо, томно. Я заказал две «Маргариты».

– Вот, теперь вас трое, – пошутил, когда нам принесли коктейли. – А я, увы, один.

– Почему один? – мягко парировала Рита. – У вас чудесные дети. Алексей, хоть вы и ругаете его, тоже очень славный. Он просто взрослеет, ищет себя.

– А вам не кажется, что мы с вами в чем-то схожи. Вы целый год одна в своем Подмосковье, я – в своей Калифорнии. А раз в году вы становитесь свободной, и я. В смысле – я могу видеть своих детей. А вы – остальной мир без снега и грязи.

– По-моему, вы за мной усиленно ухаживаете, – вдруг сказала Рита.

– Да, и я этого не стесняюсь. Вы действительно мне очень нравитесь. Честно скажу.

– Вы мне тоже нравитесь, Миша. Но у нас с вами вряд ли что-нибудь получится. Хотя бы потому, что муж меня обожает и просто убьет, если я заикнусь о чем-то таком… Он совершенно у меня дикий. А я так привыкла к одиночеству, что вряд ли найду силы что-то менять…

У меня в мозгу крутанулось: «Да он ничего не узнает!» – и лишь с трудом мне удалось этого не произнести.

Ровно в одиннадцать музыканты собрали инструменты и ушли. Мы с Ритой вышли в парк, прошли вдоль бассейна, спустились к морю. Тихо, не души. Мы молчали. Мне хотелось обнять ее, но я не решался. Странная ситуация. Мы, кажется, только что почти признались друг другу в любви, но как-то не до конца, что-то оставив на потом. И, не разрешив этого, мы не могли двигаться дальше. Я подумал, что если сейчас проститься и разойтись по номерам, то назавтра мы наверняка отдалимся друг от друга, будем держаться полуофициально, хотя и доведем свои кипрские каникулы до конца. А если проясним? Нет, определенно надо было прояснить. Но я боялся начать.

– Знаете, я искупаюсь, пожалуй. Вы подождете? Я недолго.

– Да-да, я посижу здесь, погляжу на море.

Я зашел за гору из поставленных друг на друга шезлонгов, разделся догола, вошел в воду, лег и поплыл. Это было необычайно приятно – плыть по лунной дорожке, все дальше, дальше, в ласковых объятиях ночного штиля. Я выплыл далеко за волнорез, затем повернул к берегу. Окна отеля светились впереди. В их свете, отраженном в воде, я увидел чью-то голову. Чью-то? Это была Рита, плыла навстречу и улыбалась.

– Привет! – сказал я.

– Салют! – ответила она.

Под водой я взял ее за руку, и она пожала мою. Мы поплыли к берегу, держась за руки, и как только ноги наши коснулись дна, бросились друг другу в объятия.

Я решительно не помню, что шептала она и что я шептал, помню только, что ее руки изо всех сил сжимали меня, что она стонала от наслаждения. Как, впрочем, и я. Лунный свет скакал сначала над нами, а потом и внутри нас. Мы провели на пляже полночи, а когда небо стало светлеть, оделись и побрели в отель. Мы ничего друг другу не обещали, ничего не обсуждали, так, словно ничего вокруг, кроме нас, моря, луны и звезд, не было, нет и не будет.

Перед тем как лечь, я заглянул в номер к близнецам – они сладко спали. Потом к Алексею, он не спал, читал книгу, которую выпросил у Семена, – что-то религиозное иудаистическое.

– Ты был с ней, папа? – спросил он меня.

– С кем?

– С Маргаритой?

– В общем, да, – ответил я, – мы гуляли.

– Это хорошо. Мне она нравится. И Ксения тоже нравится. Я даже думаю, что Ксения похожа на ангела. Ты так не думаешь, папа?

– Похожа, – поспешил я согласиться.

– Есть люди, которые очень похожи на ангелов, – сказал Алексей. – Только этого никто не видит, и сами они тоже этого не знают. Как ты думаешь, может, они случайно сюда попали? Может, по ошибке? Им здесь плохо, им нужно жить на небе…

– Не знаю, Алексей, я не верю в ангелов, – устало ответил я. Мне очень хотелось спать, а не вдаваться в ангелологию.

– Та девочка, которая не родилась, она ведь потому не родилась, что вовремя поняла, что она – ангел. И сразу вернулась на небо. А если б родилась, ей бы пришлось жить здесь, дол го-дол го…

– Давай договорим об этом завтра, я ужасно хочу спать, Алексей. И ровно ничего не понимаю в ангелах. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Я думал, что просплю завтрак, но нет – в девять часов я уже спустился в ресторан. И с радостью увидел там Риту в окружении детей. Она была чудо как хороша в это утро: радостный взгляд, волосы, весело забранные назад.

Мы позавтракали, причем я съел столько, сколько никогда не ел в жизни. Решили прямо после завтрака поехать в Айя-Напу, на другой конец острова, там, я читал, пляжи самые чистые: мелкие лагуны, бархатный песок. Как раз для детей.