Олег Рой - Мир над пропастью

От обилия и разнообразия цветных пачек разбегались глаза. Большинство марок были ему незнакомы. Игорь остановил свой выбор на привычных «LM» и, подумав, взял еще и бутылку водки. Тут же, в магазине, свернул крышку и сделал большой глоток. Ничего не произошло.

Он шел домой и прихлебывал водку из горлышка, точно пиво или даже минералку.

«У меня ужасное имя Алевтина. Оно подходит женщине после шестидесяти. Чем-то похоже на слово «нафталин», вам не кажется? Надеюсь, я никогда не буду настолько старой, чтоб носить это имя».

Да. Теперь уже точно не будет.

В графе «Причина смерти» четким разборчивым почерком было написано: «Несчастный случай». Его жена действительно мыла кухонное окно. Створки были открыты, на подоконнике стояло ведерко с мыльной водой, невдалеке от тела валялась тряпка. Почему Але пришла в голову такая странная для холодного ноябрьского утра идея, теперь уже никто не узнает. Возможно, она хотела привести в порядок квартиру перед девятинами. Но этот вопрос не столь уж занимал Игоря. Назойливым молоточком в его голове стучала другая мысль: а случайно ли Аля упала из окна? И он не мог сказать, действительно ли хочет знать ответ на этот вопрос.

– Ну наконец-то, есть Бог на свете! – Наталья Говорова всплеснула руками. – А я вас видела на похоронах. Вы его знакомый, да? Или Алькин?

Она посторонилась, пропуская в избу статного седого мужчину. Арон вошел в дом.

– Это же ад кромешный! Просто медленно убивает себя мужик. Еще месяц, и его тоже можно будет хоронить… – причитала женщина. – Как хорошо, что вы приехали!..

– Вот и я о том же… Вы не представляете, где только я его не искал, всех соседей замучил. Пока не догадался порасспросить коллег Алечки. Как-то сразу не подумал, что он может уехать к родственникам жены…

– Да одна я была у Альки родственница. Тетка я ей, матери ее покойной сестра. И вот еще у меня… племянничек, – Наталья кивнула в сторону окна, откуда был виден большой сарай. – Там живет, уж скоро неделю. Ко мне даже есть не приходит. Я уж звала-звала его в дом – ночи же холодные, зима на носу, вот-вот снег ляжет. Там, конечно, тепло – я ведь там скотину держу – но все же… А он не идет. Видно, водкой греется… Завернется в тулуп и спит. А проснется – и скорей к магазину. Купит ее, окаянную, и опять… Эх!

Наталья только рукой махнула.

– Да уж, свалился на вашу голову, – посочувствовал Арон.

– И не говорите, – женщина тяжело опустилась на шаткий сосновый табурет. – Мне ведь и самой нелегко. Я ж, как и он, и Настенку, и Алевтину схоронила. Одна осталась как перст. Так не гневлю ж Бога! А этот… Боюсь даже его. Вдруг учудит чего по пьяни, вон он какой здоровый… Или, того хуже, переберет да и замерзнет под забором. Что я тогда делать буду? Вы уж заберите его, а? Жаль ведь парня, пропадет совсем…

Арон обогнул дом и толкнул дверь сарая, служившего, очевидно, сеновалом. По специфическому запаху было понятно, что скотина находится где-то рядом, видимо, за перегородкой. На сене, подстелив под себя какой-то мешок и укрывшись старым тулупом, лежал Игорь.

Старик подошел поближе, заглянул в его лицо и отшатнулся. Не может человек так измениться за какую-то неделю, это просто нереально. Игорь похудел и как-то постарел. Арону показалось, что он видит перед собой ровесника. И главное – глаза, мутные и совершенно мертвые глаза.

– А-а, Арон! Заходи! – приветствовал он, и к ароматам сарая добавился еще один запах – перегара.

– Пойдем, – негромко позвал Старик.

– Куда ж мне идти? – Игорь опять посмотрел на него своими жуткими глазами. – Я уже дошел.

– Это точно. Ты уже так дошел, что дальше просто некуда… – кивнул начальник. – Очнись, Игорь! Ты уже совсем человеческий облик потерял!

Игорь помолчал, затем повернулся, покопался в сене и вытащил початую бутылку водки.

– Выпей со мной, Арон!

Старик взял поллитровку у него из рук, поморщился:

– Нет, не стану я с тобой пить. И тебе больше не позволю.

И вылил водку прямо в угол сарая, на землю. Игорь попытался протестовать, но речь его была невнятной.

– Ну хватит. Пойдем.

Не по возрасту сильные пальцы Старика клещами вцепились в руку Игоря и заставили его подняться. Тот пробормотал что-то, но подчинился. Арон буквально запихнул вялое и ослабевшее тело в машину.

– Вы уж за ним присмотрите, – Наталья вышла на крыльцо, кутаясь в серый пуховый платок. – Хороший он, Алевтинку шибко любил и Настену… Таких мужиков поискать. Жалко будет, если так откинется…

– Не откинется, не волнуйтесь. Все с ним будет хорошо. Время – лучший лекарь. Вы, Наталья, себя берегите, а он не пропадет.

– Да мне, старой, что будет… Жизнь прожита. Всех родных похоронила. – Она помолчала. – Он один у меня и остался…

Наверное, самая причудливая в мире вещь – это время. Принято считать, что в радости оно летит незаметно, а в скуке и ожидании еле-еле плетется. Но люди, пережившие большое горе, знают, что иногда и в тоске время пробегает довольно быстро.

Месяц пролетел так, что Игорь почти его не заметил. Арон и его семья выхаживали его, как тяжелобольного. Чуть ли не силком заставляли есть, поили отварами каких-то трав и ни на минуту не оставляли одного.

За последнее Игорь был им особенно благодарен. Он и сам не решался признаться себе, насколько страшно ему оставаться наедине со своими мыслями и воспоминаниями. В ушах до сих пор звучали страшные слова жены: «Это ты во всем виноват!» А иногда, в особо тяжелые минуты, в сердце закрадывалось сомнение – а что, если это был не несчастный случай? Если Аля покончила с собой, не захотев жить с мужем, которого считала виновным в смерти их дочери?

Первые дни без водки были невыносимыми. Казалось, что над ним проводят какой-то бесчеловечный эксперимент, вроде операции без наркоза. Каждый звук, каждое слово, каждый запах тут же вызывали в нем рой воспоминаний о прежней жизни. Стоило ему выглянуть в окно, как он тут же видел там то женщину, похожую на Альку, то школьницу с таким же, как у Настены, розовым рюкзаком.

Супруга Арона, полная и улыбчивая Дора Львовна, так же как и Аля, предпочитала мыть посуду содой, а не всевозможными «чудодейственными» средствами, которые так активно рекламировали по телевизору. Она так же мыла полы вручную, а не при помощи швабры, и так же считала, что гречку непременно надо обжарить, перед тем как бросить в кипящую воду. Игорю не было известно, сколько еще знакомых и незнакомых женщин поступают подобным образом, но ему каждый раз казалось, что все вокруг словно специально напоминает ему о тех временах, когда рядом были жена и дочка.

Выпить хотелось невероятно. Не столько из-за слабости воли, сколько из-за безразличия к собственной жизни. В самом деле, ради чего все это? Зачем дальше жить? Что бы ни говорил Старик, Игорь точно знал – половина его души умерла вместе с Настеной, а другая закончила свое существование в тот день, когда не стало Али. И никто его в этом не переубедит. Даже если дни напролет ему будут рассказывать, как хороша жизнь и как прекрасно существовать в этом мире несмотря ни на что.