Николас Спаркс - Дорогой Джон

— Значит, по-твоему, это все, что мне остается?

— Не знаю, — ответила Саванна, выдержав мой взгляд. В ее глазах стояли слезы, но голос звучал неожиданно твердо. — Поэтому я и купила тебе эту книгу, чтобы ты сам решал, раз ты знаешь отца лучше, чем кто-либо другой. И я не называла его недееспособным — он же всю жизнь работает! Но задумайся — он живет по раз и навсегда заведенному порядку, никогда не смотрит на собеседника во время разговора, у него нет друзей, он ни с кем не общается…

Я покачнулся, как пьяный, желая врезать куда угодно, что под руку попадет.

— Для чего ты это делаешь? — тихо спросил я.

— Окажись я в такой ситуации, предпочла бы об этом знать. Я вовсе не собиралась обидеть тебя или оскорбить твоего папу. Я лишь хочу, чтобы ты его понял.

Ее чистосердечие с болезненной ясностью свидетельствовало, что она верит в то, что говорит. Но мне было все равно. Я развернулся и пошел к лестнице. Нужно было убраться подальше. Отсюда. От нее.

— Куда ты? — закричала мне вслед Саванна. — Джон! Подожди!

Не оборачиваясь, я ускорил шаг, через минуту добежал до лестницы, выбил гулкую дробь по ступенькам, спрыгнул на песок и пошел к дому на пляже. Когда я приблизился к группе сидевших у костра студентов, все обернулись — должно быть, вид у меня был бешеный. Рэнди, сидевший с бутылкой пива в руках, увидел, что за мной бежит Саванна, и преградил мне путь. Плечом к плечу с Рэнди мигом оказались двое его однокашников.

— Что происходит? — громко спросил он. — Что с Саванной?

Не отвечая, я двинулся дальше и почувствовал, как цепкие пальцы охватили мое запястье.

— Эй, я с тобой говорю!

Не самый умный поступок даже для Рэнди. Не иначе, пиво придало ему храбрости.

— Дай пройти, — потребовал я.

— С ней все в порядке? — не отставал он.

— Дай пройти, или я тебе руку сломаю.

— Эй, парни, вы чего? — послышался откуда-то сзади голос Тима.

— Что ты с ней сделал? — не отставал Рэнди — Почему она плачет? Ты ее ударил?

Я ощутил, как кровь буквально закипает в жилах — избыток адреналина, должно быть.

— Последний раз говорю — дай пройти!

— Не из-за чего затеялись, парни! — кричал Тим. — Хорош! Прекращайте!

Кто-то попытался обхватить меня сзади, и дальше я действовал инстинктивно. Двинув локтем назад, я попал куда целился — в солнечное сплетение нападавшему. Послышался сдавленный стон. Другой рукой я схватил Рэнди за запястье и резко вывернул — до щелчка. Он взвыл и упал на колени. В этот момент сзади налетел третий, которому я, не целясь, вмазал локтем. Передернувшись от противного хруста, я развернулся, готовый уложить хоть десять нападавших.

— Что ты наделал? — услышал я вопль Саванны. Видимо, она была слишком далеко и не успела подбежать, чтобы помешать драке.

На песке Рэнди раскачивался, вцепившись в запястье. Парень, пытавшийся обхватить меня сзади, стоял на четвереньках, держась за живот и пытаясь отдышаться.

— Что ты с ним сделал? — заплакала Саванна, пробегая мимо меня. — Он ведь пытался остановить драку!

Я обернулся. Тим лежал навзничь, держась за лицо. Между пальцами струилась кровь. Зрелище парализовало всех, кроме Саванны, которая добежала до Тима и опустилась на колени.

Тим застонал. Несмотря на кипение адреналина и бешено стучавшее сердце, я ощутил, как внутри все сжалось. Ну почему это должно было случиться именно с ним? Я хотел объяснить, что не собирался его бить, так получилось, но предпочел промолчать. Я не собирался сейчас идти на мировую.

Я попятился прочь оттуда. Не желая никого изувечить, я смотрел перед собой тяжелым взглядом, и люди расступались, давая мне дорогу. Как сквозь вату, до меня долетали причитания Саванны:

— Вот свящ-щенная корова, как сильно идет… Тебе нужно в больницу!

Я пятился, пока не отошел достаточно далеко, затем развернулся и уже нормально поднялся по лестнице. Быстро пройдя через дом, я вышел к отцовской машине и через несколько секунд уже несся по освещенным улицам, костеря себя последними словами за все, что натворил.

Я ехал куда глаза глядят, вновь и вновь прокручивая в голове все события вечера. Во мне кипела злость на то, как получилось с Тимом (Рэнди меня отчего-то не беспокоил), и на Саванну — за разговор на пирсе.

Я не мог понять, как это произошло: только что я безмерно любил Саванну, а мгновением позже мы ссоримся не на жизнь, а на смерть. Меня бесили ее хитроумные уловки, однако я не мог разобраться в подлинной причине своей ярости. Мы с отцом не особенно близки, можно даже сказать, я его почти не знаю. Так почему я вышел из себя и до сих пор киплю от злости?

«Потому что, — сказал мне неслышный тоненький голосок, может оказаться, что Саванна права».

Впрочем, все это не имело значения. Ну, есть у отца синдром или нет у него синдрома, что это меняет? Почему она присвоила себе право лезть в чужую жизнь?

Я ехал все дальше и дальше, то вскипая гневом, то остывая и ненадолго допуская, что Саванна права. Заехав Тиму локтем по носу, я почувствовал непонятное облегчение, что вообще ни в какие ворота не лезло. Но какого черта он на меня попер? Жаль, локтем в морду досталось не кому-нибудь другому из нападавших. И вообще, не я начал драку.

А Саванна… Завтра надо ехать извиняться. Она искренне верит в свою гипотезу и пыталась помочь, как умеет. Может, она права и я просто не желаю видеть очевидного? Ее предположение многое объясняет…

Но как она отреагирует на то, что я сделал с Тимом? Они старые друзья, и даже если я битый час буду клясться, что это случайность, станет ли она слушать? А уж если принять во внимание двух других слегка помятых строителей… Саванна знала, что я солдат, но теперь, увидев малую часть того, что означает быть солдатом, не изменит ли она своего отношения ко мне?

Когда я, порядком поблуждав, добрался домой, было уже за полночь. Я вошел в темный дом, осторожно заглянул в папину «берлогу» и прошел к себе. Конечно, отец уже спал: он ложился всегда в одно и то же время. Человек, который живет по раз навсегда заведенному порядку, как сказала Саванна.

Я бросился на кровать, зная, что не засну, и мечтая начать вечер заново, стой минуты, когда Саванна протянула мне книгу. У меня уже не было сил думать об отце, Саванне или сломанном носе Тима, однако всю ночь я лежал, глядя в потолок, не в силах отделаться от невеселых мыслей.

Утром я поднялся, услышав, как отец возится на кухне. С вечера я не переодевался, но знал, что отец не заметит.

— Доброе утро, пап, — сказал я.

— Привет, Джон, — ответил он. — Хочешь позавтракать?

— Да, — сказал я. — Кофе есть?

— В кофейнике.

Я налил себе кофе. Пока отец кашеварил, я смотрел на газетные заголовки, зная, что отец сначала прочтет первую полосу, а потом метеорологический прогноз, пропуская спортивную страницу и новости общественной жизни. Человек заведенного порядка.