Александр Проханов - Среди пуль

Божья коровка взлетела и тут же упала на руку Вождя. Поползла по его тонкому, испачканному золой пальцу. Словно перенесла от Белосельцева безмолвную весть, сообщила ее Вождю. Они вслух разговаривали о борьбе, о политике, но безмолвно обменивались тайным знанием, общались с помощью божьей коровки.

– Что изображается на вашей эмблеме? – спросил Белосельцев. – Я так и не сумел разглядеть.

– Это Звезда Богородицы. Звезда, которая указывала путь волхвам, привела их к Спасителю. Эта Богородичная Звезда ведет Россию к спасению. Наши враги пытаются очернить Звезду, очернить наши помыслы. Но они будут разбиты. Их разобьет Звезда Богородицы.

Далеко за опушкой волновалась синяя даль, голубели дубравы, холмы. Дуб шелестел тяжелой слоистой листвой, и в этой листве промелькнула, оглядела их сверху бесшумная птица. Ветер растворил зеленую крону, и в скважину брызнуло солнце. Погасло, а в глазах под закрытыми веками остались сиреневые теплые пятна – изображение птицы, огненный отпечаток дубовой ветки.

Белосельцев испытывал слабое головокружение. Ему казалось, в природе, среди множества происходящих событий – перемещения теней, пролета бабочки, движения волнистой листвы, – приближается какое-то мимолетное, почти незаметное для глаз событие. То ли отблеск луча на листе, то ли падение в траву сухой ветки или удар солнечного прозрачного воздуха. И в это мгновение в пространстве и времени откроется крохотная неприметная скважина, куда он, Белосельцев, и сидящий рядом с ним человек могут ускользнуть и исчезнуть. Вырваться из грозной реальности, где подстерегают их опасности, ненависть, борьба и возможная смерть. Уйти в иное измерение жизни, откуда их увели и выманили. Эта оставленная ими жизнь всегда была рядом, близко, поджидала, и только не было у них подходящей секунды, этих голубых перелесков, белых облаков, проблеска птичьих крыльев. Но сейчас нужно ждать и следить, вот-вот откроется моментальная скважина, и они нырнут в нее, как в крохотный чистый омут.

– Я вас искал, хотел сообщить. Я случайно попал в их логово. Они готовят ловушку. Операция «Крематорий». Всех соберут и сожгут. Вы должны избежать западни, – Белосельцев говорил, но чувствовал, что недавнее нетерпение, желание сообщить и поведать померкло. В тени, недалеко от его руки, розовел малый цветок гераньки. К этому цветку, пока он говорил, подбиралось пятно горячего солнца. Белосельцев ждал, когда пятно коснется цветка и в момент этой вспышки откроется вход в другое пространство и время и они с Вождем ускользнут.

– Я не боюсь их планов. Они проиграют. Пусть сделают первый шаг, а мы второй. Русский народ получит русскую власть и русского лидера. А те проиграют.

Вождь тоже смотрел на цветок. Голос его был негромок, слова лишены страсти. Словно и он ожидал совпадения цветка и солнца. Слова о борьбе и победе предназначались для жизни, которую они через мгновение покинут. Оба, обнявшись, пролетят сквозь цветок и пятно горячего света в другую жизнь, где не будет врагов и вождей и потребуются иные слова и чувства, связанные с красотой и любовью.

– Они очень сильны. У них есть офицеры, разведка, деньги. Они владеют особым оружием, особой истребляющей силой. Это новый тип власти. Я испытал на себе. – Белосельцев смотрел, как огненно, трепетно движется по траве зрачок солнца. Малое озерцо света поджигало на своем пути травинки, веточки, сухое крыло стрекозы. Подбиралось к цветку. Цветок ждал прикосновения света, розовел в тени, готовый к преображению и чуду.

– Мы не боимся. Победа будет за нами. Есть пророчество старца, иеромонаха отца Филадельфа. Я был у него, и он мне сказал: «Вы – жнецы! Вам собирать урожай!» Русские люди готовы к жатве. Все, кого вы здесь видите, – это жнецы!

Солнце приближалось к цветку, поглощало малое, оставшееся между ними пространство. Белосельцев замер в ожидании чуда. Он ощущал, как становится легче его плоть, глубже и свободней дыхание, как они готовятся исчезнуть, превратиться в воздух и свет. Оставалось мгновение. Но внезапно над дубом встало большое облако и закрыло солнце. Глубокая прохладная тень погасила горящие травы, стрекозиное крылышко, мерцавшую капельку сока. Белосельцев, потрясенный, смотрел на цветок, понимая, что облако послано по небу чьей-то властной, непреклонной рукой, отнимающей у него чудо, не пускающей в другую жизнь.

Когда через минуту облако медленно отошло и солнце снова засветило сквозь дуб, цветок гераньки оставался в тени. Зрачок раскаленного света миновал его. Их встреча не состоялась. Чудо не случилось. Малый прогал в иные миры и пространства, как створки крохотной ракушки, не раскрылся. Белосельцев сидел на земле растерянный и печальный. Смотрел, как плывет над полем белое облако, похожее на голову льва.

– Я генерал разведки. У меня есть опыт. Я могу быть полезен, – сказал Белосельцев.

– Хорошо. Мой начальник штаба познакомится с вами поближе. Взаимодействуйте с нами.

К ним приближался упругим шагом сутулый командир. Вождь поднялся ему навстречу, отошел с ним в сторону, стал о чем-то совещаться.

А Белосельцев остался сидеть у корня дуба, не понимая, что пережил он недавно. Что померещилось ему в солнечном зайчике, в розетке цветка.

Отряд отдохнул и сделал еще один переход. Избегая населенные пункты, скрытно преодолевал автомобильные трассы, закладывал в безлюдных местах тайники, вскрывал тайники, оставленные предшественниками. К вечеру в сумерках остановились в сухом сосняке. На круглую поляну под первыми водянистыми звездами стали сносить валежник, обломанные ветки и сучья. Выкладывали из них косматую груду. Белосельцев, наслаждаясь сумерками, смолистыми ароматами, влажными чистыми звездами, работал вместе со всеми. Кидал в груду звонкие суки, волочил шуршащую обломанную вершину, видел вокруг в сосняке мелькающие тени, слышал молодые голоса, смех, команды.

Запалили костер, уселись вокруг, напоминая лесное племя, собравшееся на поляне. Огонь нырнул в глубь решетчатой темной груды, слабо затрепетал, озаряя изнутри красноватые сучья. А потом вдруг узко, жарко прянул вверх, увлекая за собой летучие космы, выбрасывая высоко огненные завитки и сыпучие ворохи. Лица вокруг озарились, радостно заблестели глаза. И вслед за огнем, сначала слабо, потом все стройней, громогласней, зазвучала песня.

Сидели на земле лицом к огню. Краснели молодые лица, чернели поющие рты, блестели глаза. Огонь бушевал, швырял протуберанцы, взрывался изнутри белыми молниями, и песня сама, как костер, расширялась, накалялась. Вершины сосен мотались, раздвинутые красным светом, будто кто-то огромный, могучий ходил в лесу, шевелил вершины деревьев.