Борис Карлов - Короткие рассказы

- «Спутник, водка, перестройка», - объяснила брюнетка.

— Водка! — расслышал Буржуа. — Пожалуйста, угощайтесь.

И он разлил по рюмкам ледяной «Абсолют».

Девушки взяли рюмки, и брюнетка удивлённо спросила:

— Говорите по-русски?

— Да, я говорю.

— Ну тогда: За любовь и дружбу.

— Да, это прекрасно! — подхватил Буржуа, все трое чокнулись, выпили и зажевали дольками апельсина.

Не долго думая, выпили по второй. А после третьей девушки, очевидно следуя какому-то своему сценарию, начали целоваться и медленно раздевать друг друга. Пьер смотрел на них как заворожённый.

Минут через сорок, расплатившись и распрощавшись, Буржуа принял холодный душ, надел пижаму и забрался в постель. Потом передумал, снял пижаму и лёг совершенно голый. Переполненный впечатлениями одного дня, он уснул через пятнадцать секунд. Россия сделалась для него ещё ближе, только что он с ней как будто немножечко породнился.

Маньяк, который напал на Любашу в подворотне, давно уже состоял на учёте в милиции. Его фамилия была Чертилло, а звали его Альберт Геннадиевич. Когда-то он работал в секретной лаборатории, но сильно облучился и теперь существовал на пособие по инвалидности. Он был сильно сдвинутым и всё время пытался подглядывать за женщинами в банях или в общественных туалетах. А однажды его поймали в морге, куда он забрался, чтобы изнасиловать мёртвых. Но из милиции его всегда в конце концов отпускали, дожидаясь, когда он совершит что-то действительно ужасное и тогда его уже посадят.

Чертилло не умер от удара килограммовой гирей по голове. Он самостоятельно добрался до травматологического пункта и сказал, что на улице на него набросился пьяный и ударил бутылкой.

Довольно долго Альберт Геннадиевич пролежал в больнице и вышел оттуда с металлической заплатой в черепе. Теперь у него в голове остался образ только одной женщины. Но до тех пор, пока эта женщина была живая, он её боялся. Он хотел обладать, упиваться её телом, но для этого тело непременно должно было стать мёртвым и послушным:

Хотя Любаша была очень привлекательна и ей было уже двадцать два года, у неё до сих пор не было жениха или даже постоянного кавалера. Приличные мужчины не решались с ней заговаривать, а находчивые и бойкие на язык приставалы в конце концов оказывались негодяями. В конфетном магазине, где она работала, все продавщицы были замужем, и не по одному разу. И поскольку почти все они относились к Любаше с симпатией, то непрерывно подыскивали ей достойного мужчину, который стал бы для неё надеждой и опорой.

И вот нашёлся такой мужчина. Это случилось примерно годом раньше уже описанных событий. Он был военный, служил в части, расположенной неподалёку от города, в Сертолово, там и проживал в однокомнатной квартире. Его звали Валерий Палыч или, если официально, майор Шерстнёв. От него пахло лосьоном для бритья и свежевыглаженной парадной формой. Он был суров и немногословен.

Любашу познакомили с ним на дне рождения бухгалтерши. Он кем-то там приходился её мужу. Их посадили рядом и как только увидели вместе, начали так активно сватать, что уже через месяц дело было решено окончательно.

После того, как они подали заявление, Любаша стала приезжать к Валерию Палычу после работы по пятницам а возвращалась домой только в воскресенье. Счастливый жених осыпал её цветами, а в постели бормотал восторженные глупости, словно тринадцатилетний подросток.

Проведя большую часть жизни в суровых условиях и циничном мужском коллективе, майор Шерстнёв прежде не смел даже мечтать о такой женщине и давно смирился с необходимостью заниматься онанизмом. А теперь сослуживцы выражали ему своё восхищение невестой в таких выражениях, услышав которые, иной гражданский мужчина залился бы густой краской. Их неказистые жёны были готовы убить Любашу или облить её кислотой.

В конце июня, когда по воздуху летал тополиный пух и чесались носы, в самую жару, наступил день бракосочетания. Шерстнёв Любаше не очень нравился, ей было с ним скучно, но в магазине её убедили, что первый раз сходить замуж ей уже непременно пора.

Для застолья арендовали офицерскую столовую, а расписаться решили в центре, во Дворце, возле Таврического сада. Они должны были расписаться, а потом ехать в красивой машине с лентами, останавливаясь и фотографируясь перед достопримечательностями.

Было очень жарко, и Любаша для храбрости выпила с подругами несколько бокалов ледяного шампанского. От этого её бросило в пот и слегка закружилась голова.

Незадолго до регистрации Любаше захотелось писать. Некоторое время она терпела, рассчитывая, что всё-таки успеет зарегистрировать бракосочетание, а уже после как-нибудь незаметно отлучится. Но вскоре, выбрав момент, когда жених вышел покурить с приятелями, незаметно от всех улизнула по боковой лестнице вниз, где был гардероб и туалеты.

Увы, туалет оказался закрытым на ремонт и заколоченным.

И тогда Любаша, сняв с себя фату, побежала через задний выход, через двор, в Таврический сад, где обособленным домиком стоял общественный туалет. Закрывшись в кабинке, она с невероятным облегчением стала писать. И вдруг заметила, что через дырку в перегородке на неё смотрит глаз. Она смотрела на глаз, а глаз смотрел на неё.

— Эй! — пересилив страх, громко сказала Любаша.

Глаз исчез, послышались торопливые шаги.

А это был тот самый маньяк, который впоследствии напал на Любашу в подворотне.

Услышав решительный оклик, Чертилло испугался, что девушка погонится за ним и поднимет шум, а потому подпёр дверь туалета снаружи доской.

Любаша торопливо привела себя в порядок перед зеркалом и попыталась выйти, чтобы бегом прибежать обратно во Дворец Бракосочетания.

Дверь не поддалась.

— Эй! — крикнула Любаша. — Откройте! Вот сейчас вызову милицию!..

Но снаружи вдруг хлынул такой ливень, что в саду через минуту не осталось ни единой живой души.

Только часа через полтора, когда дождь кончился, а лужи подсохли, Любашу выпустили из туалета случайные люди. Заплаканная, с размазанной по лицу тушью, она села на скамейку и просидела там до глубокой ночи. К ней подсаживались добрые старушки, перед которыми она начинала плакать, пьяницы, с которыми она пила тёплую водку и курила, искатели амурных приключений, от которых Любаша гордо отворачивалась.

Придя пешком домой, она заперлась в своей комнате и легла спать. А родителям пролепетала через дверь придуманные полусумасшедшие объяснения.

Сослуживцы майора Шерстнёва и их жёны, дожидавшиеся молодых за накрытыми столами офицерской столовой, не дали пропасть добру и гуляли до утра с музыкой. Опоенный и обласканный Валерий Павлович пытался стреляться, но у него отняли оружие. В понедельник он подал рапорт о переводе в Северно-Ледовитый заполярный военный округ.