Александр Проханов - Гибель красных богов

– Отсюда вы можете наблюдать картины сражений на самых удаленных участках планеты, – пояснял полковник, весь прозрачно-голубой и колеблемый в свете нескольких широких экранов. – Мировой океан представлен всеми флотами мира, снятыми с разведывательных спутников в режиме реального времени. – Полковник, все более утрачивая телесность, наполнялся каким-то водянистым светом, становился похож на реторту со светящимся газом. Его рука, как синяя прозрачная тень, проплыла над экраном, где океаны несли на себе эскадры боевых кораблей, авианосные соединения, а в пучине, среди донных течений, скользили подводные стартплощадки, многоцелевые лодки-охотники, создавая под полярной шапкой, в Атлантике, у берегов Японии причудливые скопления, похожие на сообщества водомерок, участвующих в брачной погоне.

– Космос представлен орбитальными группировками обеих сторон. Можно наблюдать работу истребителей спутников, по мере перетекания борьбы в околоземное пространство. – Казалось, говорящий был невидимым – исчез на фоне огромного экрана, где множеством светляков мерцали парящие спутники. Он был частью огромной системы, ее слабым человеческим дополнением, в котором она почти не нуждалась и могла превратить в электронный блок, в радиоволну, в световой индикатор. Белосельцев видел, что и другие офицеры были дополнением к машине, срослись с ней кровяными сосудами, зрительными нервами, чуткими нейронами. Она пила их соки, сосала эмоции, питалась их плотью, обменивалась с ними таинственными энергиями, которые добывала из прозрачного бездонного Космоса.

Белосельцев и себя ощущал крохотной частицей машины. Кончиком чуткого нерва, на который падали невесомые капли света. «Рай… – повторял он – Русский Рай… Этот полковник и есть тот самый дублер, что сменит утомленного, изношенного в войнах Главкома. Превратит мегамашину Судного часа в завещанный Рай…»

Они придвинулись к оранжевому, ядовитому экрану, по которому пробегали молнии знаков и цифр.

– Космическая разведка в районе Карибского моря сообщает, что соединение противника численностью до двух тысяч человек вторглось в Никарагуа в провинции Нуева Сеговия и движется к столице Манагуа, – голос полковника возвысился, сладко задрожал на вершине и, набирая скорость и ярость, помчался вниз. – В ответ на агрессию с Кубы поднят полк «МиГ-21». Бомбо-штурмовым ударам подверглись колонны вторжения, базы в Гондурасе, центры управления гондурасских и американских войск.

Полковник на мгновение исчез, словно превратился в электронный иероглиф. Тонкой молнией прянул на экране, исчез среди сигналов и кодов.

– В ответ на удары кубинских «МиГов» началось американское вторжение на Кубу. Шесть десантных кораблей из Флориды. Морская авиация бомбит побережье Гаваны. С базы Гуантанамо выдвигаются колонны бронетехники и пехоты. Наблюдаются воздушные бои над Плайя Херон. Советская бригада на Кубе приведена в боевую готовность. – Экскурсовод Белосельцева вдруг вырвался прозрачным вихрем из параболоида антенны. Мчался в туманном небе тропиков, как сияющая прозрачная бабочка. Обгонял штурмовые вертолеты, вспахивающие взрывами белые пляжи Гаваны. Десантные корабли растворяли носовые проемы, вываливали аппарели, и оттуда, как тяжелые неуклюжие жабы, плюхались в воду танки. Начинали бурлить, клокотать. Плыли, открывая с моря огонь, поражая опорные пункты кубинцев. Над сверкающими призмами небоскребов чуть заметными проблесками носилась карусель самолетов. Выпадая из нее черной шалью, рушился подбитый «Фантом».

– Войска Прибалтийского округа силами танковой армии при поддержке четырех моторизированных бригад наносят удар через Польшу по северной Германии с продвижением на Кельн и Франкфурт. Корабли Балтийского флота осуществляют глубокий десант, с захватом портов противника. Самолеты морской авиации и части воздушной армии подавляют рубежи обороны в районах Бельгии и Голландии. Дивизионы тактических ядерных сил приведены в повышенную боевую готовность.

Мегамашина чавкала огромными стальными зубами, изжевывала границы, надкусывала страны, прогрызала в континентах коридоры и дыры, запуская в них огненного змея войны. Она владела миром, смещала его утомленные оси, сшибала армии, сталкивала небесные армады, наполняла лазареты тысячами истерзанных и обгорелых людей. Мир был огромной грязной простыней в ее стальных кулаках. Скручивался в жгут, выжимался, отекал расплавленной сталью и красной горячей жижей.

Полковник, еще минуту назад щуплый, узкоплечий, с длинными, робко опущенными руками, с бледной полоской лба над хрупкой оправкой трогательных студенческих очков, вдруг стал искрить. Рассыпался на металлические огненные шарики. Превратился в облако плазмы. Разлетелся в разные концы сумрачного пространства машины. Мчался над Северной Европой в образе гневной Валькирии, с пепельным вихрем волос, гневно кричащим ртом, разрывая небо пожаров огромными шарами грудей.

Распростерся над Кельном, где шел скоротечный танковый бой. Танки прорубали коридоры в кварталах, заливали горячей сталью центральный район и ратушу. Горел разрушенный ударами авиации Кельнский собор, босые белокурые дети убегали по мостовой, и русский танкист из горящего танка посылал пулеметные очереди в разноцветный витраж собора, где засел солдат с безоткаткой.

Валькирия в форме советского офицера облетала побережье с желтыми пляжами и цветными зонтиками. Морская авиация с красными звездами сносила порт, горели цистерны с нефтью, тонул на рейде белый туристический лайнер, и морская пехота с негромким «ура» прорывала береговую оборону. Бело-голубое знамя выпадало из рук убитого знаменосца. Валькирия прянула, накрыла атакующую цепь кудрями дымных волос, подхватила знамя, понесла его впереди атакующих пехотинцев.

Северная Германия, окруженная вялыми очагами пожаров, пала под лязгающие гусеницы советских танковых армий. В небе над морем продолжались разрозненные воздушные схватки. Валькирия, облетев поле брани, собрала информацию о сожженных танках, о длине коммуникаций, о разгромленных группировках противника. Вернулась в Белоруссию. Ударилась о штырь высотной антенны. Проникла в нутро машины. Расплескалась электронными цифрами, молниями бегущих строчек, командами штабистов.

Белосельцев чувствовал непомерную мощь машины, ее неколебимую волю, зажавшую историю мира в неразъемный кулак с нержавеющими фалангами пальцев, с черно-синими жилами цвета вороненых стволов.

– На рубеже обороны по Рейну наступающие армии остановлены взрывами ядерных мин…. Дивизии НАТО второго эшелона применили тактическое ядерное оружие против двух советских мотострелковых дивизий в районе Франкфурта… – Голос полковника звучал так, будто он прижал к губам жестяную трубу, и слова, словно рулоны металла, разворачивались и звонко падали из железного раструба. Теперь он был ангелом в багровых одеждах, с секущими крыльями, окрашенными цветом пожаров. Из волос его падали молнии, сжигали города, вставали черными грибами дымов. Из груди излетали струи жидкого пламени, плавили танки, кипятили озера и реки. Одна рука прижимала к губам ревущий горн, от которого рушились колокольни и башни, сгорали в небесах самолеты, вспыхивали вековые дубравы. В другой руке он держал сверкающий меч, вел им по земле, рассекая камень и сталь, брызгающую кровью плоть, изрытую окопами землю.