Нора Робертс - Трибьют

— Ерунда. Мне нравится эта работа — во всех отношениях. Мне нравится участвовать в этом. В преображении. Мы пропустили столько летних месяцев, ты и я. Я счастлив, что провел это время с тобой.

Несколько секунд она просто стояла и смотрела на него, на своего отца. А потом сделала то, что никогда в жизни не делала. Первой подошла к нему, поцеловала в щеку и обняла.

— Я тоже.

Он крепко обнял ее в ответ, и она почувствовала, как отец вздохнул.

— Ты помнишь, как мы впервые встретились здесь? Я пришел к черному ходу, а ты поделилась со мной сэндвичем, который мы ели на просевшей передней веранде?

— Помню.

— Не знаю, как это нам удалось. Слишком много было упущено времени, — он с тревогой заметил, что в ее глазах стоят слезы. — Ты дала нам второй шанс. Дому и мне. И вот я стою тут, рядом с моей дочерью. Я горжусь тобой, Силла.

Она заплакала и уткнулась лицом в его плечо.

— Ты говорил это, что гордишься мной, после концерта в Вашингтоне и еще один раз, раньше, когда пришел на съемки «Семьи» и смотрел, как я играю. Но теперь я в первый раз тебе поверила.

Она еще раз сжала его в объятиях и отступила на шаг.

— Лучше всего мы узнали друг друга при помощи краски для внутренних работ и бледно-желтого лака.

— Зачем же на этом останавливаться? Может, посмотрим наружные стены?

— Ты не можешь красить дом. Комнаты — совсем другое дело.

— Я считал, что прошел испытание, — поджав губы, он окинул взглядом комнату.

— Это трехэтажный дом. Большой трехэтажный дом. Чтобы его покрасить, нужно стоять на лесах и высоких стремянках.

— Я привык сам выполнять трюки. — Она закатила глаза, и он засмеялся, подумав, что такую гримасу может состроить только любящая дочь. — Может, и нет, а может, это было много лет назад. Но у меня отличное чувство равновесия.

— Придется стоять на лесах и очень высоких стремянках на августовской жаре, — не сдавалась она.

— Этим меня не испугаешь.

— Это работа не для одного человека, — она призвала на помощь логику.

— Точно. Мне понадобится помощь. Так какой цвет ты выбрала?

— Послушай, — она почувствовала легкое раздражение. — Старую краску нужно будет счистить в тех местах, где она облупилась, и…

— Все это мелочи. Пойдем посмотрим. Ты хочешь покрасить его к Дню труда, или как?

— К Дню труда? Я рассчитывала сделать это не раньше, чем к середине сентября, когда должно стать немного прохладнее. Бригада, красившая амбар…

— Буду рад поработать с ними.

Полностью сбитая с толку, она уперлась ладонями в бедра.

— Раньше я думала, что ты — только не обижайся — порядочный лентяй.

— Никаких обид, — он потрепал ее по щеке, а его лицо сохраняло безмятежное выражение. — А что насчет карнизов и веранд?

Она надула щеки и резко выдохнула.

— Ладно, мы посмотрим образцы, которые мне понравились. А когда я сделаю выбор, ты сможешь заняться верандами и ставнями. Но ты не будешь карабкаться на леса и залезать на раздвижные лестницы.

Он молча улыбнулся ей, обнял за плечи, как часто обнимал Энжи — Силла видела, — и повел вниз.

Несмотря на то что это не входило в ее планы и ей очень хотелось подняться наверх, в кабинет, чтобы посмотреть, как продвигается укладка пола и закончил ли Стэн с плиткой, она открыла три образца краски для наружных работ.

— Можно взять этот синий цвет. Серый чуть-чуть приглушит его, а белый карниз уравновесит, — она мазнула кисточкой по дереву.

— Довольно необычно.

— Да. А можно выбрать спокойный и традиционный темно-желтый цвет, опять-таки с белым или кремовым карнизом.

— Благородно и мило.

Она отступила на шаг, склонив голову.

— Я не исключаю и желтый. Что-нибудь теплое и радостное, но не очень кричащее, чтобы дом не выделялся среди зелени, как огромный нарцисс. Может, нужно подождать, пока решение всплывет само. Просто подождать, — она прикусила губу.

— Я видел, как ты принимаешь решения относительно всего, что касается этого дома и этой земли. Почему ты теперь колеблешься?

— Это будут видеть все. Каждый, кто проезжает по дороге. А многие притормозят и покажут пальцем: «Это дом Дженет Харди», — Силла отложила кисть и вытерла руки о шорты. — Это всего лишь краска, всего лишь цвет, но от него зависит, что люди увидят, когда будут проезжать мимо, и что они будут думать о Дженет. И обо мне.

— А что, по-твоему, они должны думать? — он положил ей руку на плечо.

— Что она была живым человеком, а не картинкой в старом фильме или голосом на компакт-диске или грампластинке. Что она была живым человеком, который чувствовал, ел, смеялся, работал. Который жил. А она была здесь счастлива, по крайней мере некоторое время. Так счастлива, что до сих пор не отпускает этот дом. Она все еще здесь.

Она смущенно рассмеялась.

— Слишком многого я жду от двух слоев краски. Господи, мне, наверное, опять нужно к психоаналитику.

— Постой, — он взял ее за руку. — Конечно, это важно. Это не просто краска. Этот дом, эта земля принадлежали ей. Более того, она их выбрала сама, и она их очень любила. Они были ей нужны. И сейчас они перешли к тебе.

— Но в каком-то смысле они были и твоими. Я не забыла. Это тоже очень важно. Выбирай.

Он опустил руку и попятился.

— Силла.

— Пожалуйста. Я правда хочу, чтобы это был твой выбор. Выбор Макгоуэна. Люди будут вспоминать ее, проезжая по дороге. Но когда я буду идти по саду или подъезжать к дому после долгого трудного дня, я буду думать не о ней, а о тебе. Я буду представлять, как ты приходил сюда, когда был маленьким мальчиком, и гонялся за цыплятами. Выбор за тобой, папа.

Синий. Теплый и благородный синий цвет.

Она взяла его под руку и внимательно посмотрела на свежую краску, нанесенную поверх старой, облупившейся.

— Думаю, получится замечательно.

Когда Форд подошел к дому Силлы, то увидел Гэвина, который соскабливал краску с веранды.

— Как дела, мистер Макгоуэн?

— Медленно, но верно. Силла где-то внутри.

— Я только что купил дом.

— И что? — Гэвин прервал работу и нахмурился. — Ты переезжаешь?

— Нет. Нет. Я купил эту жуткую лачугу, потому что Силла сказала, что хочет отреставрировать ее. Чтобы потом продать. Продавец только что принял мое предложение. Мне немного не по себе, и я не знаю, отчего это: оттого, что я взволнован, или оттого, что я вижу, как финансовая пропасть разверзается у моих ног. Теперь мне придется оплачивать две закладные. Похоже, мне лучше присесть.

— Возьми скребок и помоги мне. Это тебя успокоит.

Форд с сомнением посмотрел на скребок.

— У меня с инструментами долгосрочное соглашение. Мы держимся подальше друг от друга — ради блага всего человечества.

— Это скребок, Форд, а не цепочная пила. Ты же соскребаешь лед с ветрового стекла зимой, правда?