Валерия Новодворская - Поэты и цари

С 1917 года и до конца в каждой второй статье Ленина – призыв к массовому террору. Он требует крови спокойно, как колбасник, приготовляющий кровяную колбасу. И в последних своих документах он твердит все о том же, о крови и смерти. На смертном одре твердит.

Однако он считал, что убийство должно быть функциональным. Убивать же Бухарина, Троцкого, Каменева, Пятакова, Сокольникова было не в интересах революции. Личные же интересы Сталина, требовавшие истребления конкурентов, ибо иначе он не мог возвыситься, будучи последним среди равных, должны были показаться Ленину верхом глупости и бесхозяйственности. У него было другое отношение к кадрам. Стальная, гипнотическая воля, огромный интеллект, дар политика и демагога – все это делало Ильича непререкаемым, харизматическим лидером. До него было не достать, его было не опровергнуть. Оставалось ссылаться на его наследие, что иные убогие левые умы продолжают делать и сегодня, не найдя за без малого век более мощного авторитета.

Поэтому ересь Бухарина или Троцкого Ленину была не опасна. Он мог спокойно послушать, последнее слово было за ним. Сухой и черствый циник, прагматик до мозга костей, Ленин мог показаться близким и родным только от большой беды, в сталинских лапах. Он и детишек (показатель!) терпеть не мог, только одно у них и спрашивал: «А ты станешь настоящим большевиком?» Больше в детях этого фанатика ничего не интересовало.

«…Если слушал музыку, то на следующий день чувствовал себя плохо. Обычно уходил после первого действия. Видела раз, как они чуть не подрались с Богдановым, схватились за палки и озверело смотрят друг на друга (в особенности Ильич). Вообще был горячка.

Азарт на охоте – ползанье за утками на четвереньках. Зряшнего риска – ради риска – нет. В воду бросался первый. Ни пугливости, ни боязливости. Смел и отважен».

К несчастью, Ульянову нужна была не власть. Не власть, не деньги, не слава. Иначе он не стал бы увечить и ломать Россию, а сделался бы президентом и правил 4–5 сроков, до смерти. Ему нужно было «мысль разрешить», по Достоевскому, ему нужна была утопия. Несосчитанные десятки миллионов живых, теплых людей, которые погибли из-за него от голода, пуль, на полях Гражданской войны, в застенках, просто мешали ему строить его Чевенгур. Нет, Ленин не был садистом типа Сталина, он не наслаждался муками жертв.

Все было значительно хуже. Ленин воспринимал людей абстрактно, как некую функцию. Они ему были не интересны. Для его утопии старое человечество, отягченное корыстью и себялюбием, не годилось. Значит – в отвал. Широкий жест экспериментатора. Ленин не был чудовищем, он был мыслящей машиной. А еще говорят, что роботы никогда не правили людьми… Вот вам вариант, задолго до Айзека Азимова, вот вам и нашествие интеллектуалов-марсиан, спокойно и без эмоций питающихся человеческой кровью.

«…Чем больше представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать».

Стоит оценить то, чего достиг этот суперкомпьютер за не очень долгую жизнь. Написал кучу трудов, где изысканно высмеял и перечеркнул все человеческое, что было придумано на Земле, за нефункциональность или несоответствие его утопии (томов 20). В остальных 30 с лишним томах он откровенно и цинично объяснил, как скрутить страну в бараний рог, и оставил практическое пособие для всех автократоров и строителей тоталитарного государства (как для прихода к власти, так и потом).

Ленин создал партию-фалангу, партию-нож, которая должна была мягко войти (как в масло) в любое общество и уничтожить «буржуазную» цивилизацию. На Ленине оправдалось шуточное изречение философа и юмориста Феликса Кривова: «Там, где не справятся Гог и Магог, нужен один демагог».

Он в отличие от Николая II, Гумилева и других романтиков прекрасно понимал, к чему приведет война. Он был, наверное, лучшим провокатором в истории планеты. Что «империалистическая» война будет превращена его партией в гражданскую, он сразу понял. А должен был предвидеть царь.

И вся военная и пропагандистская машина Империи проиграла злой воле одного человека, потому что этот человек понимал реальность и умел приноровиться к ней! Он знал и про бесперспективность этой войны, и про то, что французы воспользуются «русскими баранами» для своих целей, и про разлагающее действие окопов, и про страшную силу винтовки в руках вчерашнего крестьянина.

И когда это понадобилось, Ленин, не понимавший даже смысла слов «честь» и «Родина», легко воспользовался разработками Генштаба (уже немецкого) и, обведя вокруг пальца и немцев, с комфортом приехал в Россию в пломбированном вагоне (а денег они ему сколько надавали!). Большевики одни высказались против войны (и хотя по диким мотивам, но оказались правы). И когда война надоела народу до чертиков, комми обещали мир (а кадеты, октябристы и Временное правительство не догадались и все тянули волынку про «верность союзникам»).

«…Власть большевиков в Москве поддерживается главным образом латышскими батальонами… Я все еще стараюсь противодействовать усилиям союзников и поддерживаю большевиков. Однако я был бы признателен за получение инструкции насчет того, оправдывает ли общее положение трату больших сумм в наших интересах?» (Из писем посла Германии графа фон Мирбаха канцлеру Бетману-Гольвегу и министру иностранных дел фон Кюльману.)

«…Пожалуйста, тратьте большие суммы, так как весьма в наших интересах, чтобы большевики оставались у власти. Фонды Рицлера в вашем распоряжении. Если нужны еще деньги, пожалуйста, телеграфируйте сколько».

Апрельские тезисы – это была огромная дерзость, и Октябрьский переворот – тоже. По сути, это был блеф. Но противники были плохие игроки, и никакая карта им помочь не могла. И Ленин сорвал банк. Он знал, что сорвет. Он видел, что страну некому защищать. И все 8 месяцев он создавал силовые структуры (Красная гвардия, Советы солдатских и матросских депутатов, а Рабочие и Крестьянские Совдепы – в запасе, но ведь и они давно были при винтовках, это за четыре-то года войны!).

Что мог противопоставить ему Керенский, правивший в пределах Зимнего дворца? Речи на митингах? Ха-ха! На насилие надо было ответить насилием, и залить этот вулкан мятежа и бунта можно было только кровью. Большой кровью. Сами виноваты. Монархию рано было отвергать. Хотя бы конституционную.

Корнилов был единственным решением. Он бы усмирил. У него были и армия (и воля тоже играла не последнюю роль), и способности вождя, и желание предвосхитить большевистский удар. Но Керенский хотел остаться чистеньким и побоялся замарать ручки. И, проиграв страну, кинулся спасать свою личную жизнь и писать мемуары. Это уже было непростительно.