Наташа Королева - Мужской стриптиз

– А на втором туре? – пискнул кто-то.

– На втором – еще хуже! – авторитетно заявил долговязый очкарик. – На втором – дадут банку консервную и, к примеру, шнурок – и изображай даму с собачкой!

Но почему-то всех пугал именно первый тур, а не экзамен по актерскому мастерству. Начитавшись и наслушавшись, все примерно представляли, как вести себя с банкой и шнурком. Зато собственная внешность вызывала у каждого второго ненависть к себе.

…Приемная комиссия смотрела на пятнадцатилетнюю девочку, как многоголовый дракон. Достаточно хищный, но наевшийся и потому флегматичный дракон.

– Что вы нам покажете? Танец? Композицию? – ободряюще улыбнулась одна из главных голов дракона. Голова находилась по центру стола, а скатерть свисала до пола, мешая претендентам рассмотреть копыта и хвосты. То, что у этих коварных пожирателей детей имеются хвосты и копыта, Настина бабушка ни секунды не сомневалась.

– Расскажите нам о себе. Почему хотите именно в наше училище? Вы знаете, как вам тут будет тяжело учиться?

– Придется жить в гостиницах, питаться на ходу…

– Девушка, вы хоть понимаете, что это одна из самых сложных и неблагодарных профессий на свете?

– Вы представляете, сколько травм и несчастных случаев?

– Вам придется сбросить килограмма четыре… если не все шесть.

Многоголовый дракон был искренне ошарашен. На фоне скромных черных трико перед ними вдруг появилась дама из кордебалета. Ярко-голубые лосины с лайкрой, пронзительно-красный купальник с ошеломляющими разрезами, сзади и спереди, улыбка до ушей и копна смоляных волос. Немыслимый «пожарный» купальник и бешено дорогие лосины приобрели на рынке у фарцовщиц, для этого пришлось дважды мотаться в соседний городок, заказывать редкий товар заранее и переплачивать втрое. Но о деньгах уже никто не думал, деньги на Порываеву собирала половина города…

На все каверзные вопросы Настя отвечала еще более широкой улыбкой и упрямым: «Я хочу у вас учиться!» Комиссия наблюдала необычное явление с нарастающим интересом.

– Смело! – прокряхтела одна длинноносая «голова» в ухо другой.

– Эгхм! – многозначительно отозвалась коротко-носая «голова», с интересом разглядывая юную пышную плоть, со всех сторон аппетитно выпирающую из купальника.

– Дерзко! – похвалил полуживой старичок и мечтательно вздохнул. – Статуэточка…

Дракон смутился. Ему давно не попадала в лапы такая вот пятнадцатилетняя Мисс Наивность, одетая то ли на конкурс красоты, то ли с более вульгарными целями…

Второй тур состоялся на следующее утро. Атмосфера у листков со списками раскалилась. Казалось, даже стены искрили. От многих абитуриентов можно было запитать бытовые электроприборы.

– Все плохо, все плохо! – заламывая руки, повторяла девушка в квадратных очках.

– Я просто не собрался… они так смотрели… они нарочно… – среди группки молчаливых слушателей всхлипывал здоровенный парень, похожий на тяжелоатлета. Обступившая его толпа мрачно молчала. Возможно, каждый втайне радовался, что одним соперником стало меньше.

– Дай им всем. – Тетя Ксана дружески пихнула племянницу в спину. – Нэхай запомнят Порываевых!

– Будь приветлива и не чешись, – напутствовала утонченная тетя Галя. – И не клади нога на ногу. И не фыркай…

Родители наматывали круги по двору. В силу непонятного броуновского движения они сталкивались там с другими ошпаренными папами и мамами, жалко улыбались друг другу и продолжали бессмысленный бег.

– Ну-с, потанцуем? – игриво предложил Насте вчерашний старичок и заковылял к инструменту, с трудом подволакивая ноги. Как это ни абсурдно, именно он считался главным спецом по пластике и танцевальной подготовке.

Комиссия оживилась, приметив знакомый мажорный наряд и выразительные формы соискательницы.

– Что играем? Казачьи танцы? Импровизации на тему?…

Старичок врубил музыку. Музыка не подошла. Тогда он легко взобрался на рояльный табурет и ударил по клавишам.

Строго говоря, к мужским казачьим танцам номер имел отношение весьма отдаленное. Но, как выяснилось, Настина преподавательница из Дома творчества свое дело знала туго. Три года она с бешеным упорством гнула и ломала свою подопечную под самыми немыслимыми углами. Так что грация и пластика оказались на высоте, несмотря на явную недоработку образа вольного запорожца.

Комиссия вяло похлопала.

– Вы опоздали на очень важное мероприятие. Вот ваш стул, в первом ряду, – сказала вдруг центральная женщина.

Настя не сразу догадалась, что мучители перескочили ко второй части экзамена. Удерживая дыхание после азартных скачков, она выскользнула за дверь и под изумленные взгляды прочих соискателей снова вернулась в зал. Она даже не пыталась играть, всего-навсего отчетливо вспомнила собственное опоздание на контрольную. Бочком просеменила к свободному стулу и с придурковатой улыбкой приземлилась возле крайнего экзаменатора. Коротконосый бросил на нее косой взгляд и рассмеялся.

– Покажите нам луну! – приказала главная дама. Настя словно споткнулась. Последние месяцы она до потери пульса штудировала методички и разрозненные учебники театральных вузов. Там описывалось бессчетное количество экзаменационных заданий, но такого простого нигде не было.

Впрочем, простотой тут и не пахло.

Неожиданно Насте подмигнул лохматый старичок, он так и продолжал крутиться на рояльном табурете. И такой вот малости, искренней симпатии, девочке оказалось достаточно. Она внезапно и четко поняла, что надо делать. Вовсе не следовало раздувать щеки, изображая круглую планету-спутник…

Настя вытащила стул на середину скрипучего паркета, уселась на краешек, подобрав ноги, и, мечтательно глядя вверх, стала растирать ладошкой несуществующее оконное стекло. Она совершенно ясно увидела полную, налившуюся голубым соком, луну за окном и крошечную девочку, которой не спится в пустой высокой спальне…

– Так-так, – сказал длинноносый.

– Не возражаю, – главная дама что-то чиркнула в блокноте и подвинула блокнот соседу, гривой похожему на льва.

– Статуэточка… – добавил любимый комплимент старичок.

– Держите. – Коротконосый протянул Насте продолговатый сверток. – Вы не Порываева, вы – нянечка в детском доме. Это чужой ребенок, не спит вторую ночь. Вперед!

В пятнадцать лет ты еще имеешь негласное право засыпать в обнимку с куклой, тебе порой доверяют подержать в руках чужое дитя, а ты чересчур крепко хватаешь шевелящийся сверток. А руки слегка трясутся, особенно когда под ногами асфальт, а ребенок выгибается, остро чувствуя чужие объятия, но это здоровый, домашний, выспавшийся ребенок, а не подкидыш, у которого вдобавок болят уши, пучит живот, которого надо любить как своего, а он, чертова зараза, не дает спать второе дежурство подряд…