Наташа Королева - Мужской стриптиз

– Ох, а где ж резина? – удивилась тетя Галя. – Ведь колеса-то резиновые должны быть… У меня в детстве резина была.

– На такое колесо резину не найдешь, – строго сказал дядя Миша. – Придется трошки думать. Вот заднее, маленькое, мы от детского велика взяли, с ним проще.

– На канате резина не нужна, – добродушно пояснил молодой механик. – Там, напротив, обод широкий будем гнуть, чтобы не соскользнула…

– На канате? – севшим голосом уточнила подкравшаяся бабушка. – Настя, чому я ниц не слыхала за канат?

– Это совсем не опасно, – быстро вступилась тетя из Дома творчества. – С Настей будет заниматься профессионал из киевского цирка. И заниматься будут на земле. Пока все не получится как надо…

– А как… надо? – поперхнулась бабуся. Очевидно, она уже представляла меня в бинтах, среди растяжек и искусственных легких…

– Настя, хоть одна тройка – и цирку конец, – проявила неслыханную твердость мама.

Но могла бы это не напоминать, училась я отлично. А шапито той осенью приезжал еще раз. На представлениях я простаивала, задыхаясь от избытка чувств. Когда гас свет, отказывалась уходить. Мне доставляли несказанное удовольствие даже унылые рабочие сцены, разбиравшие батуты и трапеции. Все свободное от школы время я упражнялась в студии Дома творчества. Помимо меня нашлось еще несколько таких же цирковых фанатов, они занимались яростно, не щадя себя. Два мальчика, рискуя проломить черепа, разыгрывали силовую композицию с гирями. Гибкая девочка вертела на себе обручи и швырялась кеглями. Втайне слегка завидуя ее грации, посредством двоих взрослых помощников я взбиралась на свой космический велосипед и отчаянно рвала с места. Описать невероятную конструкцию невозможно, плод стараний дяди Миши надо было видеть. Примитивный велик образца начала двадцатого века механики сообща переделали в произведение искусства. На нем появились задняя передача, тормоза, овальная звездочка, полужесткая рама с амортизатором, пружинная подушка, страховочные штанги и многое другое, о чем уже сложно вспомнить. Седло вращалось вокруг оси, дабы я могла жонглировать и одновременно ехать задом наперед. Этот финт я подсмотрела в фильме про какой-то дореволюционный цирк. Руль тоже крутился, и сверху к нему приварили пластину, чтобы можно было легко перепрыгнуть на него с седла или закинуть ноги… Дяденька из киевского цирка не успевал за полетом моей фантазии. К счастью, некоторые вещи просто невозможно было осуществить в условиях земного тяготения. Иначе я бы настояла…

Во внутренний двор Дома творчества посторонних не впускали во избежание страшных травм. Первые недели травмы доставались мне и тому, кто опрометчиво бежал рядом. Казалось, что не только взобраться на канат, но и проехаться по прямой, ровной дорожке – абсолютно несбыточная мечта. Заднее колесико за что-то задевало, громадное переднее вихлялось, руль норовил съездить по зубам, а седло… Умолчим про то, как подло вело себя седло.

Вам никогда на голову не приземлялось полутораметровое колесо от сеялки? Представьте – вы лежите в позе морской звезды, задыхаясь от удара о землю, с набившимся в рот и нос песком, а сверху, игриво сверкая полировкой, валится железная громадина…

Наверное, меня выручало фантастическое упрямство. С невероятной силой вбив себе в голову, что все получится, я заразила бредовой идеей несчастных родственников и целый легион доверчивых помощников. Это к вопросу о роли личности в истории. Как можно убедиться, даже двенадцатилетняя личность, провинциальная, кругленькая и смешливая, способна собрать под свои знамена небольшую армию.

Мои «продюсеры» непрерывно редактировали номер, сообща отрывали заднее колесико от земли, растягивали на колышках канат и предлагали мне что-то отпустить…

Отпустить руки или ноги, или и то и другое вместе. Сохраняя на лице счастливую мину, я послушно исполняла их капризы. Поскольку выяснилась страшная вещь – я была начисто лишена чувства самосохранения. То есть чувство присутствовало, но заглушалось мощной волной счастья. Легче припомнить места, где я не набила синяков, чем те куски туловища, которые не пострадали. Проклятый велосипед швырял меня борцовскими или лошадиными приемами. К счастью, мудрый тренер высыпал и разровнял во дворе немаленькую кучу песка. Дядя Миша еженедельно колдовал, совершенствуя конструкцию.

– Настя, отдохнем?

– Не-а… – Я выплевывала камни, высмаркивала песок и в сотый раз хваталась за ненавистные палочки. Деревянные брусочки пока заменяли кегли. С немалым трудом наставники отговорили меня от идеи жонглировать горящими факелами. Они обманули меня тем, что якобы есть пожарный запрет на набережных Ялты.

– Настя, подождем с канатом, – упрашивал цирковой наставник. – Еще посадка недоработана…

– Не-а… не подождем.

Канат вибрировал в десяти сантиметрах от земли. Даже без велосипеда я удерживалась на нем не больше трех секунд. Подкидывая в воздух кегли, следовало стараться, чтобы они улетели как можно дальше. Чтобы не упали обратно на голову.

– В кого она у вас такая упертая? – вздыхала инструктор Дома творчества. – У остальных участников коллектива все ясно и понятно. Обручи, гантели…

– Она не упертая! – Дядя Миша бежал рядом с вихляющимся велосипедом, ловко уворачивался от летящих во все стороны кеглей и палок и ухитрялся что-то на бегу помечать в блокнотике. – Она упрямая, это вам не фунт изюма!

– Настя, мы второй месяц бьемся над посадкой, – стонал тренер. – Послушайте, вы, взрослые люди! – взывал он, обращаясь к моим тетушкам. – Вы разве не различаете, что у девочки слабый вестибуляр? Я вам говорю, да, да. Артистизм безусловный, и подача есть, и старание, и с кеглями… скорее всего, все вокруг останутся живы. Во всяком случае, я надеюсь на это… Но воздушные опыты лучше отменить.

– Не-а, – повторяла я и летела носом в песок. Совершенно неожиданно мою сторону приняла бабушка, до того занимавшая позицию крайнего скептика.

Раскупорила кубышку и вложила накопления в тот самый потрясающий бисер для костюма. Собрала семейный совет и принудила раскошелиться всю родню. Скромные мама и папа не потянули бы коллективный выезд в Ялту, да еще в разгар курортного сезона. Лучшая портниха города соорудила мне изящную шляпку с кисеей и лентами, что-то типа жокейской курточки, и фантастические расшитые брючки. Кажется, к весне уже весь наш город знал о фестивале и обсуждал наши шансы.

– Пусть едет, если это ее, – рассудила бабуля. Порой мы не успеваем сказать «спасибо» тем, кто в нас верил. Мне повезло – я успела. Если бы не мои милые, любящие родственники, если бы не поддержка почти чужих и в то же время – очень родных людей, цирк-шапито навсегда остался бы золотой мечтой.