Борис Карлов - Плагиат (Исповедь ненормального)

Завязка награждённого романа была заимствована из повести «Сын полка». 2012 год, войска ООН входят в Чечню и спасают от русских мародёров чеченского ребёнка. Не прямым текстом, разумеется. Ребёнок неполноценный, калека, но он вырастает образцовым натовским военным, становится Главнокомандующим Объединённых миротворческих сил и несёт мир и всем воюющим на Земле странам. Разумеется, что Голливуд не заставил себя ждать.

Зюскевич женат и счастлив. Кира Берёзкина, родив своего первого ребёнка в сорок четыре, совершенно переменилась. Будто не было четырёх мужей, любовников и жестоких интриг в мире модельного бизнеса. Теперь в ней сможет проснуться звериное только в том случае, если опасность будет угрожать её детёнышу. Тогда, наверное, её врагу придётся плохо.

Первое время Гусев по прежнему работал в своём оркестре. Он не поверил в реальность наших трипов. Он утверждал, что всё это были наши собственные фантазии, глюки, бессознательное, вызванное щекотанием определённых участков мозга. Тем не менее, в его квартире появились плакаты с изображением Аллы Пугачёвой, а на концерт Филиппа Киркорова о однажды явился, чтобы свистеть и кидаться в артиста всякой дрянью.

Как-то подшофе он подъезжал к Зюскевичу на предмет ещё одной попытки путешествия в 94-й. Увы, эксперимент закончился, кроликов распустили, и Миня больше ни чем не распоряжался. Но он пожалел, что ли, Гусева или выпил лишнего, но факт тот, что он выкинул фортель, после которого всё изменилось. Дело было в апреле 2005-го, на даче Зюскевича в Финляндии.

Он вывел Гусева в комнату с роялем и двумя пальцами, ошибаясь то и дело, наиграл одну незамысловатую, но цепляющую за всё живое, мелодию.

— Что это? — сказал Гусев.

— Эту музыку я слышал в две тысячи двадцать четвёртом.

— Ты был в две тысячи двадцать четвёртом?..

— Об этом знает только моя ассистентка… Анечка, — зашептал Миня.

— Может, ты сам сочинил?

Мало ли чего ещё может отмочить нобелевский лауреат…

— Я, конечно, немного умею. Ну, менуэт… и ещё это… забыл. Давно учился. Кажется, в первом или во втором классе. Потом бросил. Ты запиши.

— Повтори.

Миня добросовестно повторял, промазывая мимо нужных клавиш и исправляясь, пока не убедился, что все ноты Гусевым записаны верно.

— Теперь, то есть, потом… зарегистрируй, что это ты автор. Будет пользоваться по-пу-лярностью, — Зюскевич многозначительно поднял кверху указательный палец. — А этот человек, автор… то есть, это женщина… она не обидится, у её много.

И он не обманул. «Мелодия дождя», мыслимые и немыслимые вариации на неё, песня на неё и компьютерные заставки зазвучали вскоре из всех мыслимых устройств. Её свистели, мычали, напевали и орали в пьяном виде. Её первой играли на одной струне начинающие виртуозы. В каждой второй лирической заставке угадывался такой близкий, щемящий и никогда не надоедающий мотивчик. Авторские отчисления за каждую патентованную нотку, прозвучавшую где бы то ни было, капали на специальные счета и стекались к Гусеву полноводной рекой. Не часто мелькая в тусовках и на телевидении, он стал очень богатым и влиятельным человеком, автором одной мелодии. И хотя он уже полностью уверился в собственном авторстве, часть денег всё же уходит на благотворительность.

Со мной пока всё в порядке, у меня нет претензий ни к одному из персонажей этой истории. Разве я могу винить кого-нибудь в том, что в полнолуние голова раскалывается от боли, а мысли временами перепутываются с реальностью. Если за эти записи меня не посадят в дурдом или не пристрелят люди из СМЕРШ, я буду считать, что грех жаловаться, и жизнь моя, то есть все четыре, местами сложились не так уж и плохо. А на всякий случай, если всё-таки шлёпнут или посадят, вот вам мой последний привет — пошли вы все…