Елена Смехова - Французская любовь

Я пригласила капитана в театр. Он смутился, но отказать не смог.

Театр был лишь предлогом. Благо находился неподалеку от гостиницы, где жил капитан.

Сознательно опоздав, я разыграла перед ним сцену невыразимого огорчения, переходящего местами в самое натуральное отчаяние. Я так искренне извинялась, глядя на него распахнутыми глазами, полными почти настоящих слез, что он окончательно растерялся, не зная, как и чем меня утешить. Мне на удачу началась гроза.

— Может, мы пойдем на второе отделение? — растерянно предложил он.

В ответ я разразилась укоряюще-обиженной тирадой о том, как давно мечтала посмотреть этот спектакль с самого начала, и мои глаза вновь наполнились слезами.

— Ну… давайте тогда зайдем в кафе, — сказал он.

— Как вы можете?.. — с укоризной взглянула я на него. — В таком виде? — И для убедительности показала выразительную дырку на заранее порванном капроновом чулке.

— Но мы же не можем здесь стоять под дождем?! Посмотрите, у вас… о, да у вас вся одежда… и даже туфельки уже вымокли…

Он снял с себя пиджак и накинул мне на плечи, но было поздно: я дрожала от холода, а это уже выходило за рамки игры.

— Значит, так, — решительно заявил он. — Идемте.

— Куда? — спросила я, словно бы не догадываясь.

— Ко мне.

— В гостиницу? — неподдельный ужас в голосе.

— Да. Вам надо обсохнуть.

— Но… — легкое сопротивление для проформы.

— Никаких «но»! Командовать парадом буду я!

Мне понравилась его решительность.

Пока я принимала горячий душ, капитан вскипятил воду в стакане. Банного халата в его номере конечно же не оказалось, и он предложил мне свой спортивный костюм.

Я набросила на голое тело «олимпийку», как бы случайно проигнорировав совершенно неуместные штаны.

— Выпейте чайку, — пряча глаза, сказал он.

— Спасибочки, вы меня просто спасли, — ангельским голоском пропела я. — А с чем чаек?

— С чем? — озадаченно переспросил он. — Вот, сахар-рафинад… Могу сбегать в буфет. За баранками.

— А меду или малины случайно нет? Видите ли, я так замерзла, что боюсь заболеть.

— Нет ни того, ни другого, — сокрушенно пожал он большими плечами. — Только коньяк… тьфу, что я говорю…

— Ничего-ничего, коньяк тоже сойдет… ну, раз меда нет…

Он откупорил бутылку армянского коньяка и плеснул чуть-чуть в маленькую стопочку.

— А себе? Одна я не буду!

Налил себе. Чокнулись. Опрокинули.

— Ой-ой, как хорошо… тепло пошло… давайте еще, — и протянула рюмку.

— Вы уверены? Вам восемнадцать-то есть?

— Есть! — уверенно солгала я. До совершеннолетия оставался месяц.

Он смотрел на меня как на юного неопытного ангела, но правду это напоминало очень отдаленно. На самом деле к этому моменту я уже прокрутила несколько романов и, одержав ряд ошеломительных побед, чувствовала себя теперь достаточно опытной и умелой. Точнее, хорошо поднаторевшей в области отношений между полами.

— Внутри уже тепло, а ноги до сих пор ледяные, — пожаловалась я после третьей рюмки и, чтобы ускорить процесс, положила предмет своей гордости на подлокотник кресла. Он уставился испуганно-непонимающим взглядом сначала на меня, потом — на мою конечность с ноготками, покрытыми возмутительно-алым лаком.

— Ну, убедитесь сами, потрогайте! — Боже, что за человек, ни до чего сам не может додуматься!

— В самом деле холодные… Что же делать? Хотите шерстяные носки? У меня есть чистые!

— Рада за них. Спасибо. Не хочу.

— Тогда вот что… — Он плеснул себе в ладонь коньяк и принялся растирать им мои заледенелые ступни. (Ну наконец-то дошло!)

— Ах, как хорошо… какой вы милый… и добрый… совсем другое дело… ну, а другую ножку? О, чудесно, еще… еще… ох, ах… — застонала я.

Остальное было делом техники. Он даже не успел сообразить, как оказался уже соблазненным.

В дальнейшем легенда зазвучала иначе: капитану больше не пришлось ждать, пока родится и вырастет его мифическая невеста, потому что соблазнение несовершеннолетних всегда каралось законом.

Мы поженились и переехали в его ленинградскую квартиру. Я перевелась в ЛГИТМИК, и началась моя взрослая, замужняя жизнь. Вдали от ненавистного отцовского диктата.

Первое время мне страшно нравилось хлопотать по хозяйству, на практике применяя все то, чему с детства обучилась у мамы с бабушкой. Муж меня просто обожал. Выполнял любые мои прихоти. Уходя в плавание, всегда просил подольше стоять на пристани — чтобы запечатлеть в памяти образ верной и любящей супруги. Из поездок привозил ворох шикарных шмоток, и я была самой модной, яркой и нарядной во всем институте. Да что там — настоящей звездой!

Тогда же я, к своему удивлению, обнаружила, что молодая замужняя женщина привлекает мужчин значительно больше, нежели незамужняя, хоть и такая же молодая. Как разъяснил мне один из местных кинематографических донжуанов, от замужних дам не исходит прямой угрозы, во-первых, быть пойманным в брачные сети и, во-вторых, подцепить какую-нибудь непредвиденную долгоиграющую инфекцию. На мой взгляд, данная теория достаточно иллюзорна и скорее всего относится к разряду неистребимых мужских заблуждений. Ну как, скажите на милость, можно полагаться на жену человека, месяцами отсутствующего дома?

Через полгода такой как раз жизни я взвыла и — сдалась. Вначале — напору того самого донжуана. Все вокруг сходили по нему с ума, а мне просто стало любопытно: как красивая внешность и неплохие актерские данные сочетаются у него… с темпераментом. Оказалось, никак. Человек находился в таком восторге от самого себя, что ему, как я постепенно выяснила, не требовалась партнерша, чтобы довести себя до экстаза. Публика — да, партнерша — нет! Настолько ему было хорошо с собой, любимым. Участие в его жизни другого персонажа вполне могло ограничиваться просто зрителем. Или просто слушателем. Принимать участие в процессе было для противоположной стороны необязательно.

Однако женщины — странные существа. Многие (да что там — подавляющее большинство!) готовы годами закрывать глаза на пренебрежение, эгоизм, невнимание и довольствоваться малым, лишь бы быть при мужчине. Или хотя бы просто значиться при нем. Условно, так сказать.

Я была устроена по-другому. Служить инструментом для утоления чьей-то страсти (в лучшем случае), реализации фантазий (ну, еще куда ни шло) или физиологических отправлений (что самое худшее) я не считала возможным. Как правило, уже одного раза мне было достаточно, чтобы определить, продолжать или не продолжать предлагаемые отношения. Мне были важны в первую очередь мои собственные ощущения. А для этого требовался достойный «противник». Чтоб было сложно, остро, с интригой! Чтоб победа доставалась тернисто, а не сама плыла в руки!