Елена Смехова - Французская любовь

— Каково же первое впечатление?

— Знаете, Париж превзошел все мои ожидания!

— Приятно слышать. И что же вам понравилось больше всего?

— Меня, поверьте, восхитило все увиденное: архитектурные сооружения, парки, музеи… Буквально все! А теперь… еще и парижане…

— Как это мило, мерси. Вам только не повезло с погодой. В это время года Париж не особенно романтичен, вы не находите?

— Не знаю… Мне кажется, он хорош всегда. У нас в России говорят: «Увидеть Париж и умереть!»

— О, прелестно!

Никаких лишних вопросов — обычная светская болтовня, вежливые улыбки, дегустация блюд… Ради русской гостьи заказывается графинчик с ледяной водкой.

— Приятно познакомиться с очаровательной коллегой нашего дорогого Жерара! Ваше здоровье, мадам!

Все поднимают рюмки и, не чокаясь, осторожно пригубливают неродной напиток.

— Благодарю вас. Мне также очень приятно познакомиться с ближайшими друзьями… коллеги.

— Что вам еще удалось посмотреть в Париже?

— К сожалению, я не успела посетить все, что запланировала, ведь я приехала в командировку, по служебным делам.

Так ты, оказывается, в командировке, чертовка?!

— Но благодаря вашему другу мне посчастливилось попасть и в Лувр, и в Национальный центр Жоржа Помпиду, и в музеи Бальзака, и Родена, и конечно же в Музей кино.

— Когда же вы все это успели?

— Знаете ли, русские вообще чрезвычайно выносливы. Жаль, что в сутках только двадцать четыре часа. Я, увы, не охватила еще очень многого.

— Что же, к примеру?

— Например, Дворец открытий, кладбища Сент-Женевьев-де-Буа и Пер-Лашез, катакомбы и канализационную сеть Парижа. Но это я решила оставить до следующего приезда.

Не понял. До следующего?..

— Вы планируете приехать еще?

— Разумеется!

Спасибо, что поставила в известность.

— Если позволите, у меня тост. Давайте наполним рюмочки, поднимем их и… чокнемся. У русских есть хорошая поговорка: «Между первой и второй — промежуток небольшой!»

Бедные мои друзья. Они ведь даже не подозревали, на что бывает способна эта чертовка, когда берет инициативу в свои руки. Признаться, я и сам в тот момент не предполагал, на что она отважится.

— Итак, господа, станцуем джигу?!

И, обведя победным взглядом недоуменные лица присутствующих, принялась вдохновенно читать стихотворение знаменитого французского поэта Поля Верлена.

На языке оригинала причем.

Станцуем джигу!

Как я глаза ее любил,

Глаза светлее всех светил,

Лукавый взор, притворный пыл.

Станцуем джигу!

О, как подла она была,

Совсем с ума меня свела,

Но как она была мила!

Станцуем джигу!

Отныне жизнь моя проста,

Любые целовать уста

Могу без мук: душа пуста.

Станцуем джигу!

Но все ясней и все ясней

Я вспоминаю встречи с ней.

Не возвратить счастливых дней.

Станцуем джигу!

Аплодисменты. Чертовка опять попала в точку: недоумение на лицах сменилось любопытством, а у некоторых — явно и расположением. Она лукаво поглядывала на меня. Выбор стихотворения был, разумеется, не случаен.

— Господа, предлагаю выпить за любовь! — и, звонко чокнувшись с каждым, лихо опрокинула содержимое рюмки.

Все учтиво улыбнулись, но не стали следовать ее примеру — едва пригубив, поставили рюмки с обжигающим горло диким напитком на стол.

— Помилуйте, кто же так пьет водку? Тем более за любовь?!! За ЛЮБОВЬ положено пить до дна!

Я поймал недоуменный взгляд Николь. Сейчас, сейчас она выскажет свое фирменное «Пф-ф»!

Но… чертовка опять опередила.

— Да-да, мадам, не морщитесь, это совсем не страшно, я вас научу! Итак… берем рюмочку в правую руку… а в левую, к примеру… вот это канапе… делаем выдох и сразу же залпом — до дна! Молодцы, ну же, закусывайте теперь, закусывайте!

Мужчинам определенно все понравилось. Они с ухмылкой перемигнулись. Дамы с непривычки чуть не задохнулись, но, похоже, тоже остались довольны конечным результатом неожиданного эксперимента.

— Я научу вас правильно пить водку, — победно провозгласила чертовка.

Как же ее остановить? Я мягко пнул ее под столом.

— Главное — не дать ей остыть, — продолжала она, нисколько не реагируя. Я наступил ей на ногу сильнее, все еще пытаясь образумить.

— И закусывать, закусывать плотнее! Вот, смотрите, фуа-гра вполне подойдет. Мы можем заказать еще фуа-гра? Гарсон, и принесите, пожалуйста, еще один графинчик с водочкой, одного, пожалуй, нам будет недостаточно! Вы не возражаете, господа?

Никто не возражал. Воля гостя у нас не оспаривается.

— Где вы научились так хорошо говорить по-французски, мадам? Ваше чтение Поля Верлена нас приятно тронуло!

— Когда я готовилась к поступлению в театральный, я занималась с репетитором. Книжки французские читала. А теперь, специализируясь на французском кино, каждый день заставляю себя дрилить язык. Ой, в смысле, учить.

— Так вы поступали на актерский факультет? И что представляли на экзамене?

— Хотите, продемонстрирую?

— Это было бы занимательно, не правда ли, друзья? Попросим нашу гостью…

— Знаете, я вам лучше спою. Но только — после следующего тоста!

Я громко закашлялся. Ее и это не остановило.

— Вы простыли, Жерар? Нет? Поперхнулись? Давайте я похлопаю вас по спинке. Вам лучше?

Чертовка!

— Итак, выпьем за сегодняшний вечер, за наше знакомство и за ваш потрясающий город — город любви!

Выразительно посмотрела на меня. Я отвернулся с каменным лицом.

После третьей рюмки она по просьбе присутствующих спела «Катюшу», заглушив растерявшуюся ресторанную певицу. После четвертой — «Подмосковные вечера». Вместе со всеми, хором. Потом — «Очи черные». Дважды. Затем, окончательно оттеснив певицу в сторону, заказала музыкантам «Цыганочку» и первой пустилась в пляс. Водка ударила в голову. Всем.

Постепенно раскрепостившись, мои друзья, а следом и прочие посетители ресторана подключились к танцу и теперь оживленно отплясывали вместе с ней. По очереди. Я ни разу в жизни не видел танцующей чопорную Николь, но и она сдалась, ведомая возбудившимся Полем, который неожиданно забыл о своей хронической подагре и танцевал не просто бодро, а прямо-таки, скажем, залихватски.

Не танцевал лишь я. Мрачно взирая на веселье, я мечтал как можно скорее избавиться от постигшего меня наваждения. Мысли путались, эмоции переполняли. Противоречивые эмоции. Мое утреннее поражение все еще напоминало о себе горячими наплывами. Я бесился. Я снова любовался ею, ненавидел ее и — не мог дождаться ночи, когда мы вновь останемся наедине.

Наутро очень болела голова. Нет, не болела — разламывалась пополам. Наверное, Зевс, из черепа которого рождалась Афина Паллада, и то чувствовал себя лучше.

— Что ты стонешь, милый? Мигрень?