Китлинский - Клан – моё государство 3.

По прошествии получаса Иван поднялся со словами:

– Извиняйте мужики, но мне пора,- он вздохнул.- Много работы. Рад, что вы приехали. Вы сидите сколько сможете. Янг, ты куда едешь?

– Вань, я вольный ныне. Свою миссию выполнил,- ответил тот.- Но надо в Берн подскочить.

– Зачастил ты братец туда что-то. Бабу завёл?- уходя к двери, сказал Иван, не дожидаясь ответа.

Ответил, появившийся из дверей, Поль Мюнжу.

– Он грудастую немку тискает,- и стал здороваться со всеми присутствующими рукопожатием.- Приехали, стало быть! Вот и славненько. Давайте по рюмашке пропустим за встречу,- он налил себе в рюмку коньяк.

– Это Поль,- представил его Янг.- Известный в наших кругах, как алкаш и бабник.

– Ты, Янг, дрочило. Что я тебе такого сделал, что ты меня не взлюбил?- Поль чокнулся со всеми и выпил.

– А за что тебя любить? Тебя есть кому любить. У тебя в Париже, небось, в каждом квартале по зазнобе, вот пускай они тебя и любят. Я же не голубой.

– Ты злой и завидущий. Давай местами меняться,- предложил Поль.

– Пошёл ты…,- Янг поднялся.- Бывайте мужики, и этого вертопраха не слушайте, долго с ним не засиживайтесь, а то он вам будет до самого утра про своих баб французских плести небылицы.

– Вали, вали,- крикнул ему Поль,- а то грудастая кого-нибудь вместо тебя пустит к себе в постель. Вот так всегда,- сказал он сокрушенно,- приедешь, тебе ни здрасти, ни до свидания. Одни обиды. Шучу, конечно, вы не думайте. Видимся редко. Я только на порог, а он, уже с порога. Работы многовато. Как вам Запад развитой? Нравится?

– Культурно,- ответил за всех Скоблев.

– Это кажется, на самом деле всё не так. Вчера в "Национале" с дамой познакомился в баре. Болтаем о том, о сём по-английски. Она уже не первой свежести, но выглядит прилично, акцента в речи – ноль, одета с иголочки. Цедим коньяк, кофе. Всё как надо. Вдруг появляется бритоголовый и говорит ей по-русски: "Любовь Антоновна, вас шеф просит позвонить срочно". Она ему: "Это тебе он шеф, а мне добрый дядечка. Я ему любовница, а он мне – дядечка с большими деньгами". И мне уже по-английски, так чтобы я понял, поясняет, что это её телохранитель пришёл сказать, что ванна готова и массажисты прибыли. Вот так братцы мои! Стерва ещё та. Время будет я вам её представлю, может, возвратившись домой в Москву, дружбу с ней сладите. Знакомство такое весьма необходимо в нашей гнилой работе.

– Она из России?- спросил Скоблев.

– Да. Тут сейчас не только любовницы, тут столпотворение целое. Семьи больших чиновников, родственники, друзья. Вы, почему перестали кушать? Рубайте, на меня не смотрите, я на французской диете: сухое вино и сыр,- Поль засмеялся.

– Вы из Франции?- решился задать вопрос Кундин.

– Точно, Фёдор,- ответил ему Поль.

– Нас по именам не представляли,- подчеркнул, хитро улыбнувшись, Кундин.

– Я ваши фото видел. Вас по именам буду называть, а Анатолия Давыдовича по имени и отчеству. Да, я из Французской республики, страны искусств, революций и большой русской эмигрантской общины. Во Франции тоже наплыв не меньший, чем тут.

– Такая же картина?- спросил Пантелеев, наливая себе и Кундину в рюмки под строгим взглядом Скоблева.

– Есть небольшая разница. Все стараются тут деньги пристроить в Швейцарии, берут кредитную карточку и катят по всему свету туристами. Кого не зацепи, все пути ведут сюда – в кантоны, в местные банки. Средние, но надёжные. Приходится время от времени наведоваться за получением наличности. Сегодня шесть миллионов собрал со своих должников,- Поль кивнул в сторону оставленного у порога кейса.- Нань, примешь?

– Утром,- ответил тот.- Ты ведь ночуешь?

– Да, хорошо,- согласился Поль.

– Не прощаюсь,- Нань встал.- Со стола не убирайте, я потом всё приберу,- и вышел.

– Трясёте?- осведомился Скоблев.

– Не всех. Особо наглых. А как иначе, руки ведь чешутся,- откровенно признался Поль.

– Много изымаете?- Скоблев налил себе половину рюмки.

– До пятидесяти миллионов долларов в месяц.

– Ого!- воскликнул Скоблев.

– В среднем. Летом больше, чем зимой. Францию имею в виду. А в Швейцарии круглогодично поступает. Но в Москве у вас таких криминальных капиталов можно спокойно в месяц по триста миллионов долларов сдёргивать.

– А ваши в Москве не практикуют?

– Тяжело.

– Почему?- Скоблев опрокинул содержимое рюмки в рот.

– Приходится много ездить. В основном, толкают сырьё, которое идёт с периферии, где, кстати, сложно копаться. Опять же, транспорт работает из рук вон плохо, а расстояния огромные. Причин достаточно. Везде не поспеть. Капиталы так или иначе, но оседают тут.

– Все сдают в общую кассу?- спросил Скоблев.

– Можно и самому распихивать, но это времени требует. Так что сдаём все добровольно, оставляя на мелкие текущие расходы. Здесь есть, кому отмыть. Финансовая группа у Янга чистит, моет и вкладывает.

– Но они ваши или нет?- не отставал Скоблев.

– А вы как думаете?- схитрил Поль.

– Не знаю, что вам ответить. Я в руках больше десяти долларов не держал,- сознался Скоблев.- Предположу, что вы имеете определённый процент.

– Есть. Есть и проценты с суммы, и прочее. Я себе оставляю с собранных средств пять процентов.

– Однако, у вас и налоги! У нас в стране и то меньше,- высказался Скоблев.

– Так это только с этого вида доходов. Каждый вид доходов имеет свой процент налоговый. С этого большой оттого, что он самый лёгкий в получении, самый безопасный и в техническом исполнении простой. Я могу все их получить в любой точке мира в течении нескольких минут для вложения в дело, как официально так и нелегально. Могу сам, могу в компании со своими, могу в компании с кем-то со стороны.

– Остающиеся тут тоже в дело идут?

– В крупные проекты. Часть в науку, часть в образование, часть в производство. Так необходимо делать, чтобы всё двигалось.

– Значит, создаваемыми плодами вы не пользуетесь,- констатировал Скоблев.

– Я этот вопроса ждал. Его все, кто приезжает из бывшего Советского Союза, задают непременно. Они говорят, что главное в жизни иметь: виллу в Монако, яхту, много квартир по всему свету, авто, самолётик личный и много долларов на счету. Я у таких не спрашиваю для чего. Такому объяснять бесполезно то, что ему не понять во век. В Монако всем места не хватит, самолётов тоже. Шарик наш круглый и с него не убежишь, даже если ты сверхбогат. Спрятаться на планетке нашей тоже нет возможности. Денег можно много украсть и много заработать. Красть долго ещё никому не удавалось безнаказанно. Честные или нечистые деньги надо вкладывать обязательно во что-то. Вопрос во что? Вот вам пример: сейчас нет в руководстве мировыми концернами детей тех, кто создавал эти гиганты. Нанимают в управление умных со стороны, ибо сами мозгами не сильны. Потомство создателей монополий вырождается. Это голая статистика. Второй пример: новые русские посылают чада свои учиться в престижные мировые центры. Зачем? Я долго понять не мог этого. Ведь отпрыски мировых акул бизнеса тоже заканчивали эти учреждения, но проку от них нет. У тех и других дитять отсутствует стимул к познанию, к желанию быть первым. Они уже теперь считают, что их папаши и мамаши им создадут столько, сколько необходимо для спокойной жизни в развлечениях. Я прав?