Китлинский - Клан – моё государство 2.

– Не надуете?- усомнился Гунько – он был в курсе банковских учётных ставок в развитых странах.

– А какой смысл?- развёл Сашка руками.-Двадцать – это реально, вполне. Не сомневайтесь. Слов на ветер я не бросаю. Есть у меня ещё к вам чисто торговые предложения, только давайте о них завтра. Надо поспать. Вставать рано придётся.

– Меня в сон давно клонит,- признался Гунько.- Крепился.

– А этот лохматый не утянет со злобы?- застёгивая спальный мешок, спросил Евстефеев – его место было с краю.

– Вас или тайменя вашего?- Сашка засмеялся и, не дожидаясь, что ответит ему Евстефеев, серьёзно добавил:

– Спите спокойно. Мои архаровцы всё видят и слышат, хоть и спят.

– Как же вы раньше проворонили?- не унимался Евстефеев.

– Всякое бывает,- Сашка залез в спальник.- Мы отлучились все в одно время. В войну поиграть. И все его, бандита, видели: и как воровал, и как жрал – но условия были таковые, что обнаружение себя грозило проигрышем. Так вот и просидели в засаде. Спокойного сна,- Сашка повернулся на левый бок.

Гунько и Евстефеев проснулись в шесть. Горел костёр, у которого крутился Левко. Остальные отсутствовали.

– Где Александр?- спросил у него Евстефеев, вылезая из спального мешка.

– Перемёты вытягивает с До. Мик поплыл встречать Пешкова на косе. Они уже приехали. Вон Сашка, идёт,- Левко показал вдаль.

Солнце уже выползло из-за сопок, но светило по-утреннему не ярко, в полсилы. Сашка, показавшийся из слабо курившегося с реки тумана, бросил в загородку двух огромных тайменей длиной больше полутора метров и сказал:

– Проснулись. Выспались, надеюсь.

– Чем не жизнь,- умываясь в реке, ответил Гунько.- Благодать,- он, обливаясь, фыркал от удовольствия.

– Левко, завтрак,- крикнул Сашка, он был в хорошем расположении духа.

– У меня всё готово, сэр,- ответил тот и ткнул в накрытый брезентом импровизированный стол.

– Я, Александр, всё борщ не могу забыть,- сказал Евстефеев, идя от реки и вытирая лицо платком,- которым вы нас тогда кормили в палатке.- Он подсел.

– Ныне без борща,- откидывая полог, произнёс Сашка.- Пешков свежий хлеб привёз и домашние котлеты.

– Возблагодари его, Господи,- буркнул Левко и осёкся под Сашкиным взглядом. Гунько заметил это и спросил:

– Не любите всевышнего?

– А за что?- Сашка глянул на небо.- За то, что не может уберечь чада свои от соблазна и искушения? Зачем тогда таких непутёвых произвёл на свет? Или, может, он сам грешен? Трахнул по пьянке у себя на небесах блудницу и скрыл позор, выселив её, пузатую, на землю,- Сашка опрокинул из кружки в рот водку.

– Это богохульством можно окрестить,- подчеркнул Евстефеев.

– Для уха верующего это, конечно, так. А вы что, тоже записались? По телевизору Бориса показывали недавно в храме со свечой в руке. Скоро весь прежний состав Политбюро в рясы оденется – мода. У нас всё без меры,- Сашка нахмурился, его бесили вдруг открывшиеся в бывших коммунистах вера в Бога и их приобщение к церкви.

– Теперь многие креститься стали, грехи замаливают, и церковь им отпущение даст. Как не дать? Все митрополиты, как один, в прошлом – сотрудники КГБ. Кроме пастырей катакомбной церкви. Те недавно из тюрем выпущены были, Патриарший Собор против такого поступка мирских властей был категорически, даже письмо слёзное на имя Горбачёва писали, но тот отверг. Мы, говорит, теперь демократическая страна, они узники совести, запад и так все мозги проел, сами, мол, с ними разбирайтесь,- Евстефеев хитро заулыбался и молвил:- Мои предки до сотого колена – язычники. Клянусь.

– Что-то ты, Павлович, брешешь,- поддел его Гунько.- Быть такого не может.

– Зачем мне врать? Мы ведь до революции на выселках жили, семей сорок. При советской власти у нас организовался леспромхоз. Не было у нас ни церкви, ни парткома. Только после войны некоторые из наших с фронта партийными вернулись и образовали ячейку. Она мне, кстати, и давала партбилет,- Евстефеев засмеялся и продолжил:- Тоже ведь что-то вроде клана у нас было. Жили без устава и икон. Одно слово – язычники.

– Александр, а вы в партию вступали?- с намёком спросил Гунько.

– Промолчу,- ответил Сашка.- По мне, так лучше с партбилетом в кармане на фонарном столбе, чем с крестом на груди распятым.

– Разницы никакой: что пулю в лоб, что головой о стену,- сказал Евстефеев.

– Ульянов-Ленин,- вступил в разговор Левко,- организуя партию, взял за основу иерархическую лестницу у церкви. Эта структура весьма жизнестойка. Поскольку две одинаковые существовать в одном государстве не могут, он церковь и не взлюбил. Но ведь выжила, хоть её патриархи пресмыкались перед властью. И партия коммунистов выживет. Вот увидите. Чтобы ни случилось. Заразу такую вывести нельзя. Зря Борис на них зубы точит. Живучая схема, как клопы.

От слов Левко у Гунько и Евстефеева отвисли челюсти и расширились зрачки глаз. Они смотрели на Сашку вопросительно.

– Мужики, не заводите вы его,- сказал Сашка.- Я сам его вопросов боюсь, а от выводов иногда дрожу. Одним словом, я вас предупредил.

– Я один вопрос,- Гунько пришёл в себя.- Раз уж тема о религии.

– Давайте. Саш, можно?-Левко смотрел вопрошающе.

– Валяй, только быстро, а то клёв упустим,- разрешил Сашка, тяжело при этом вздохнув.

– Библия – это что?- спросил Гунько.

– А кто вам сказал, что книги, включаемые в Библейский свод, писали евреи?- вопросом ответил Левко.

– Так ведь до сих пор в местах тех находят подтверждения,- пожал плечами Гунько,- археологические.

– Болгары балканские на славянском говорят, а предки их из поволжского котла – тюрки в прошлом, и что? Пусть в пустыне что угодно находят, но мог это написать и другой народ, а эти приобщились и при переписке легенд заменили. Иди проверь: был подлог или нет?

– Бездоказательно,- отсёк Гунько.

– А я на истину не претендую. Вы можете доказать, что книги, вошедшие в Ветхий Завет, есть принадлежность израильтян? Без ссылок на археологию.

– Если с таких позиций, то нет. Но ваши тоже не тянут,- ответил Гунько и внутри себя пожалел, что не послушал Сашку, но и отступать тоже посчитал делом неприличным. Диалог пошёл между ним и Левко, а Евстефеев и Сашка молча слушали.

– Рассматривая тот или иной исторический факт, учёные всегда передёргивают данные, а те, что противоречат их теории, просто не берут в учёт, в упор не видят. Это касается и комментариев событий, якобы произошедших с еврейским народом на их историческом пути. Главная ложь имеет место в Библии уже в самом своём начале. Это потоп. Можно спорить обо всём, но упираться против данных геологии бессмысленно.

– Вы о чём?

– Уровень мирового океана на протяжении последних ста тысяч лет изменялся скачкообразно в зависимости от изменений климата. После последнего оледенения потепление шло медленно, в степени достаточной, чтобы на все сто процентов констатировать отсутствие факта всемирного потопа.