Китлинский - Клан – моё государство 2.

– Да…- промолвил Гунько.

– Значит, гребёте всех подряд в свои ряды,- с сомнением сказал Потапов, по-своему поняв сказанное Сашкой.

– Я не в вакууме вырос. Таких, как я, моих сверстников, было много. Сколько? Допустим, сотня, а в "семью" попало только четверо. Каждый двадцать пятый. Остальные живут обычной жизнью. Из четырёх лишь я один стал стрелком, остальные по разным причинам не подошли под эту категорию. Нет, скажу так: я был принят в стрелки, но горбатил в постоянных штрафах. Не вписывался в рамки принятых в "клане" норм. Контрастировал с имевшимися представлениями. Мне доставалось за мои чудачества порядком, но больше всего – за упрямство моё ослиное. Вся причина была в том, что за дисциплинарные рамки выходить нельзя, сообщество не позволяет. Если кто-то один нарушает принятый порядок, всё, закона больше нет. Итак, трое не стали стрелками, но стали прекрасными в своей узкой полосе специалистами. У каждого из них я черпал для себя, а они отдавали мне свои знания, и все остальные окружающие -тоже. "Семья" моя, в которой я вырос и от которой отпочковался когда-то, меня из списков не исключила, степень веры, как и в любого другого стрелка, высокая была уже тогда. Так вот, они, когда увидели моих стрелков, ахнули. Что это значит? Только одно: я в нише жуткой вырос, звёзды с неба хватал, всем не давал покоя, был, как вулкан. Во всём, за что не возьмусь, мне всё мало было, а они считали, что это много для одного человека. Увидев моих стрелков, они поняли, что не зря я всё впитывал, как губка, порой без разбора, ибо мной скопленное, а стало быть и ими, в долгих муках может воплощаться в человека и хорошо при этом выглядеть. Это – новая ступень в развитии, ступень гарантий высшей безопасности в таком небольшом государстве, княжестве, если хотите, как "клан". Кто-то собрался на "охоту", под охотой понимайте дело, никто не решает – идти ему или нет. Ни совет, ни съезд, ни парламент, ни политбюро. Отсутствует общее тупое голосование. Просто все знают: вот он пошёл на "охоту", там он может погибнуть, но законов внутренних он не нарушит и не предаст, спасая свою шкуру.

– Конечно, если готовить с пелёнок, да на хорошем уровне, это, возможно, и выход. Пусть они даже в какой-то, ну, клановой или семейной, среде – зомби,- согласился Потапов.

– Валерий,- Сашка назвал Потапова по имени. Назвал специально, чтобы увидеть реакцию Гунько и Панфилова после его вчерашней отлучки с ним, которая закончилась шухером. Оба пропустили это мимо ушей.- Если мои ученики – зомби, ну хоть на малую долю ноготка мизинца, то весь остальной мир – стая безмозглых макак, до сих пор сидящих на ветках деревьев.

– Да вы не обижайтесь, я суть хочу уловить,- Потапов посмотрел Сашке в глаза.- Без умысла про зомби сказал, если обидел.

– Баш на баш, как говорится. Вот вы партии служили, только не спорьте. Вообще-то, народу, но под бдительным руководством партии. Так?

– Так,- кивнул Потапов.

– Вы хоть одну работу вождя мирового пролетариата помните?

– Нет,- сознался Потапов.

– Себя выставлять не хочу, Левко придёт – его пытайте. Он не защищал партию и ей не служил, но всю писанину Ульянова может вам процитировать дословно. Так кто из нас зомби? Вы или он?- Сашка хлопнул Потапова по ноге.- Ему, между, прочим никто изучать не навязывал. Он меня спрашивает – надо мол или нет. Я ему отвечаю, что для общего уровня – да, для будущего – нет. Отмирающий материал. И знаете, что он мне ответил?

– Догадываюсь. Раз умрёт – надо прочесть,- сказал наугад Потапов.

– Признайтесь, что тыкали пальцем в небо и для ответа выбрали логическую подходящую модель ответа,- Сашка улыбался, он любил такие игры.

– Точно,- признал Потапов.

– Нет. Он сказал так: "Надо освоить из-за принципа. Мёртвое может в истории воскрешаться, но в более страшных формах".

– Всё,- Потапов поднял руки вверх.- Сдаюсь. Убили наповал.

– Не-е-е-е, Валерий,- Гунько погрозил Потапову пальцем, как учитель непослушному ученику.- Выставляй банку. Подцепили тебя отлично.

– Профессионально,- оценил Панфилов ход Сашкиного выверта.- Да и пьётся в такую погоду. Люблю осень.

Потапов достал из рюкзака литровую бутылку водки "Золотое Кольцо" в подарочном варианте.

– Ага!- радостно хлопнул в ладони Гунько.- Раскололи.

– И всё равно не верю, что нет у ваших людей слабых мест,- разливая водку в кружки, сказал Потапов.

– Есть, есть,- успокоил его Сашка, выпил залпом по старой привычке и, закусывая, произнёс:- Мы не роботы, живые люди.

– Какая слабость – секрет?- спросил Гунько.

– Да нет,- сказал Сашка.- У вас тоже эта проблема есть на повестке дня: женщины.

– С чего не начни – всё ими заканчивается,- Потапов сощурился и нахально спросил у Сашки:- А где вы их в тайге берёте, баб?

– Выписываем по почте,- парировал его вопрос Сашка.- Я не в смысле секса, хоть и это нам не чуждо, природа ведь не даёт забыть кто мы есть. Я про другое. Семья, дети, дом. У вас плоскость, правда, иная, чем у нас, а вывод один: вашим плохо с семьями, а нашим – без них.

– Что-то я не улавливаю,- прервал Сашку Гунько.- Водка, что ль, у тебя, Валерий, с подпоем? Ударила.

– Ваши имеют семьи,- стал объяснять Сашка.- Это ведь заботы, теперь вот – совсем огромные. Квартиру надо? Да. Детей одеть? Да. Чтоб сыты были они? Да. Жену одеть? Да. Мебель и всё прочее для нормального быта? Да. Работа у вас не из лёгких, чтобы в форме быть – надо попотеть не мало, иначе ты дерьмо, а не оперативный сотрудник. Как в форме быть при таком обилии "да"? Голова другим забита совсем. Согласны?- все трое кивнули.- Теперь у нас. Мы таких проблем не имеем, и у нашего стрелка тяжёлый груз земных житейских проблем отсутствует, а его тянет в них, как магнитом. Хочется прийти в дом, где тебя ждёт любимая женщина, сынишку на руки взять или дочь, а он этого лишён. Давит это сильно, не меньше, чем наличие этих проблем у вас. И накапливается с возрастом. Мы боремся, как можем, но пока плохо получается.

– С семьёй, выходит, тяжело и без неё не сладко,- вздохнул сочувственно Панфилов.

– А давит, действительно, сильно,- сказал Потапов, наливая повторно.- Вон моя, который уж месяц мне долбит, что дочь без сапог на зиму остаётся, а девка большая, ей по моде подай, а моей зарплаты хватает только на один сапог. И босиком не выпустишь – не в Африке живём.

– Это точно! Наши с Ефимычем детки хоть и выросли, а внуки и внучки у дедов просят,- Панфилов ткнул Гунько в бок, они сидели рядом.- Что молчишь, просят?- рявкнул он прямо в ухо, отрешённо сидящему Гунько.

– Каждый месяц подбрасываю. Наши ведь, куда денешься,- ответил Гунько, боднув головой.- У меня финансами мать заведует. До истерик доходит. Даже не знаю в кого они жадные такие, завидущие. Взяли Витьке с родителями его жены в складчину – у той отец тоже военный, полковник – мягкую часть. Что дальше было – лучше не вспоминать. Прилетела Зинка, растрёпанная, красная от ярости, от злости трясётся и орёт: "Почему Витьке купили, а не мне? Знаете ведь, что у меня мягкой части уже десять лет, старая и давно пора менять". Вот и меняй, отвечаю ей, что припёрлась, тут холопов – на кого-то горбатить – нет, на старой посидишь – не королева. Она год потом не приходила. Сущий ад – эти бабы, бывают, демоны.