Китлинский - Клан – моё государство.

В октябре Сашка объявился в Алдане. Пришёл в контору к Петровичу и, сняв шапку, положил на его стол заявление на работу. Это была фикция. Петрович для пущей важности прочитал заявление и, посмотрев на Сашку, заорал своим басом.

– Где вы только берётесь. Зайди завтра. Подумаю. Но не обещаю.

На следующий день Сашка пришёл снова.

– Вот что, молодой человек,- Петрович встал, открыл сейф, достал конверт и, положив его на стол перед ним, продолжил:- К себе – не могу, но в артель устроиться, если заработать желаешь, посодействую. Вот тебе к председателю письмо.

– Я даже не знаю,- забормотал, забирая конверт Сашка,- там, говорят, тяжело, по двенадцать часов в день работа.

– А ты что, приехал сюда баб щупать?

– Так не знаю, выдержу ли?

– Иди и думай. Мужик ты здоровый. Вон, ручища какая. А нет – сожги мою писульку. Всё, иди с глаз моих, не морочь мне голову,- Петрович сел в кресло.

Информация, переданная Петровичем, была хорошей. Чужаки выкупили своих за шесть миллионов. Ещё два вынуждены были отдать за него, за Сашку. "Семья" доказала, что они причастны к его исчезновению, более же ничего на себя не взяла, не только при этом отметя все обвинения по Алдану, но и по Москве, показав компетентной комиссии (а приехали улаживать, как писал Петрович, очень большие авторитеты), что "семья" не прикасалась к чужому. Ещё, чтобы уладить всё окончательно, заявила, что если чужие сунутся на их территорию, будет война, а от предложений на совместное дело категорически отказалась. На заявленные претензии о неуплате процентов по делу в общак* ответила, что это не партия и не профсоюз – платить "на халяву", после чего откланялась, пообещав, в случае "наезда" в этом вопросе, всеобщую бойню. Ещё, писал Петрович, привезли сведение, что убивший в Москве двоих большим и малым советом заочно приговорён к смерти за несоблюдение экстерриториальности и за нарушение внутренней этики. Убит был, со слов Петровича, авторитет большой. Кроме того, Петрович передал ему список всех авторитетов и находящихся "в законе" лиц. И тех, что на свободе, и тех, что в лагерях на отбытии, с точными адресами колоний. Кое-что из этих данных Сашка уже собрал в Москве сам, но полной картины не имел. Наскоро организованная им сеть произвела поверхностный сбор, но о глубокой разработке думать было нельзя, не имея под рукой нужного количества профессиональных людей. Запомнив все данные, переданные Петровичем, Сашка сжёг листы. Ещё Петрович дал адрес таёжной заимки, тайной и во всех отношениях надёжной.

Несколько дней Сашка провалялся в номере гостиницы, изредка выходя для покупки провизии. Он напряженно думал, составляя и стыкуя части плана, ибо гнездо, которое осело здесь, имело корни по всему Союзу. Ему предстояло оприходовать этот район в свои владения. Сейчас регионом владели чужие, сумевшие купить всю систему официальной власти и просунувшие своих людей почти везде. Состав был разный. Были отдельные люди, были кланы с Кавказа, кланы с Урала, группы из Москвы, но всех их держало вместе общее дело. К тому же, все они платили в "общак", что давало определённую защиту от посягательств и случайностей. Так что хлестаться со всей страной было несерьёзно. На первый взгляд. "Чем, собственно, я рискую? Ничем. В крайнем случае, уйду за границу. Там меня, тем паче в азиатском котле, хрен кто сыщет. А тут дальше МВД дело не поднимется, останется на уровне уголовки. Риск, конечно, огромный, но рассчитанный. Я дам добытчикам сдаточные пункты, организую кассирование. Тех, кто откажется, выставлю вон. Тех, кто сдавать попытается в "ментовку", отправлю показательно в могилу. Из совета, малого и большого, убираю по два-три авторитета, имеющих отношение к металлу, сделаю это сам, ещё уберу парочку в зоне. Это для острастки. Главное, отсечь их тут от райкома, от милиции, само собой, от прокуратуры. Чтобы они замкнулись внутри себя, чтоб сидели без выхода информации вверх и вбок и чтобы прекратили кому-то платить. Эти жирные "коты" обойдутся теми льготами, что дало им государство".

Перед отлётом Сашка встретился с Петровичем. Обсудили все детали. Это была вторая их встреча, но Петрович с полуслова понимал всё. Более прочего зная, что Сашка, сделав дело, отойдёт от него в сторону, а ему придётся тащить всё самому. В Петровиче, кроме таланта горняка и организатора, был ещё и талант определять человека. Люди готовы были за ним в огонь и в воду.

"Ему нужен размах. Огромный. Район для него, так, тьфу. Я – исполнитель. Моё дело предложить и помочь осуществиться, а он – управленец, тем более ему тут жить. Жить с людьми разными, плохими и хорошими,- Сашка задумался, слушая Петровича.- Он прав. Тысячу раз прав,- поймал вдруг себя на том, что называет Петровича дедом.- Хоть он по возрасту ещё не стар, но образом мыслей его, тем, как гладко и хорошо, верно и расчётливо они у него слагаются, он похож на моего отца, на Ло, да и на стариков с Маймакана. Так и буду его звать теперь. Теперь, когда мы начинаем объезжать этот дикий табун, я – простой загонщик, а он – Дед, табунщик, он – голова".

Загон был отработан быстро. За неделю в огромном Союзе в разных городах ушли на тот свет пять "китов" преступного мира. Трое были заколоты Сашкой, как поросята, не успев хрюкнуть, ему не пришлось даже вступать в конфликт с их охраной. Двоих он купил у хозяев зон. Дал, не скупясь, столько, сколько они не стоили, дал, не показывая своего лица.

Дед моментально взял после этого в оборот местные кадры, себя при этом не выдавая. Заработала лишь одна цепочка, к возвращению Сашки включились ещё две. Остальные не сочли опасным для себя отказаться. Двух покойных хватило, чтобы все, кроме кавказцев, согласились. На этот случай Сашка выписал двоих специалистов из Китая, которые, даже в случае провала, не могли его выдать, так как были не в курсе. Им платили, платили хорошие деньги, за которые они отработают хоть у чёрта в пекле. Оба, получив сигнал, разъехались по намеченным целям. Сделав работу, они перешли границу, унеся с собой все тайны. И всё встало на круги своя. "До весны никто шевелиться не будет, а вот весной будет много работы или вообще не будет,- рассуждал Сашка, скользя на лыжах к дедам на Маймакан, на каникулы до весны, везя подарки и харчи.- Да им не к кому будет предъявить претензии. Ни меня, ни Петровича вычислить не сможет самая умная голова. Схема эта работает, она не может не работать. Потому что перепиской в одну сторону. А почта – тайга".

Раньше те, кто заправлял, оставляли добытчику чуть больше десяти процентов от стоимости, в лучшем случае, остальное доставалось барыгам с жадными и скользкими руками. Сашкин вариант существовал всего на десять процентов от общего дохода, но он забирал тридцать, из которых двадцать на первом этапе расходовал на продовольствие, ибо эту часть организовать было сложно и тяжело, требовалось время. Но металл он забирал весь. Отправка металла осуществлялась через Алтай, Урумчи на Лхасу. Первую партию, из четырёх сотен килограмм, Сашка отправил сам, организовав в этой цепочке всё: от платежей до передачи на пунктах, оформил запасные варианты и прочие мелочи. Сдачу производили в Лхасе. Там золото забирали люди, с которыми Сашка договаривался лично, с глазу на глаз. Всю эту цепь Сашка передал Петровичу в пользование. Оплата шла наличными, купюрами от одного до двадцати долларов.