Леонид Рудницкий - Клерк позорный

Коржик пошел бы, но приятель-кришнаит, живущий не в общине, рассказывал, что у них секса нет. Только для продления рода это дело и разрешается. А так, для баловства – ни-ни. А его интересовал именно сам процесс. А то бы он уже давно…

Кришнаиты пели и танцевали с неподдельным энтузиазмом. Внимание Коржика привлек мужик примерно его возраста с бритыми висками и хвостиком на макушке. Одет он был в простыню самого темного оттенка. Видать, он был старшим у них или вроде того. Коржик стал так пристально его разглядывать, что тот это заметил, посмотрел на Коржика, слегка улыбнулся и кивнул головой в сторону правого плеча – присоединяйся, мол.

Потом кришнаиты снялись и пошли дальше. Коржика охватил кураж. Он пристроился в хвост колонны и начал подпевать вместе со всеми. Ему стало весело. Попробовал еще пританцовывать на ходу. Классно! Он стал ловить на себе недоумевающие взгляды тверских клерков. Он странно выглядел в деловом костюме среди этой толпы в простынях. Этакий клерк, который сошел с ума от того, что его в извращенной форме только что трахнуло начальство. Но ему было плевать. Москва – как лес. Здесь можно делать все, что хочешь – все равно тебя никто не знает.

– Сергей! – вдруг окликнул его знакомый голос.

Он оглянулся. Это был Борис, приятель по прежней работе. Малый компанейский, но немного простоватый. Борис недавно окончил институт и работал третий год. Коржика уволили, а его нет. Его банк находился неподалеку в переулке. Он остановился.

– Ты что, не на работе? – спросил Борис.

– Пройденный этап, Боря, – сказал Коржик и хлопнул его по плечу. – Я теперь человек божий.

Глаза Бориса округлились:

– Ты это серьезно?

– А то! Дорога выбрана, обратного пути нет!

– Как это нет?

– А так – у нас пожизненное членство. Бывших кришнаитов не бывает.

– Хорош гнать! – не поверил Борис.

– Я тебе правду говорю!

В этот момент бритый кришнаит очень кстати оглянулся, увидел, что Коржик отстал, и махнул рукой – догоняй, мол.

– Видишь – зовут.

– Н-да, – промычал Борис, не зная, что сказать. – А у тебя со здоровьем-то все в порядке?

– Еще в каком! Я никогда не был в таком порядке, как сейчас.

– Я имею в виду – с головой?

– А с головой – тем более. Наше учение проясняет тантру, открывает чакры и рассеивает карму. Я теперь многое понимаю, чего не понимал раньше.

– И кем ты у них?

– Пока послушником. А вот квартиру отпишу – стану полноправным членом общины. Получу форменную одежду, юбку то есть, и право выбрить виски.

Борис сочувствием посмотрел на Коржика:

– А это обязательно?

– Нет, конечно, – вдохновенно продолжал тот врать. – Но тогда так и останешься послушником. А я хочу, как все. Кстати, ты заметил, что у них юбки разного цвета?

– Ну, да.

– Знаешь, зачем это?

– Зачем?

– Чтобы различать, кто сколько квартир пожертвовал. Одну – самая светлая, две – потемнее, три и более – самая темная.

Коржик чувствовал, как от его рассказа у Бориса сносит крышу.

– Так что, давай к нам, – продолжал он. – Ты знаешь, какое чувство свободы испытываешь в общине? Я счастлив, как в детстве. Со мной никогда такого не было. Назад я уже не вернусь, это точно. Присоединяйся!

– Да у меня и квартиры-то нету полностью своей, – промямлил Борис и посмотрел на Коржика, как на безнадежного придурка.

– Это ничего! – бодро утешил тот его. – Можно внести деньгами, хотя бы часть. Остальное потом отработаешь.

– Что отработаешь? – не понял Борис.

– Недостающую сумму.

По лицу Бориса было видно, что он раздумывает, не вызвать ли прямо сейчас к Коржику «скорую». Потом, видно, решил, что это не его дело, и сказал:

– Ты извини, Сергей, но мне пора – дела.

– А, ну конечно! – покладисто согласился тот. – Да и мне нужно братьев догонять, а то уедут в монастырь, а мне потом придется ночевать на улице. У нас с этим строго. Мне ведь еще отчет сегодня писать – кого из знакомых встретил и какую работу с ним провел. Кстати, у тебя адрес тот же? А то мне надо будет в отчете указать.

Бориса как ветром сдуло.

Прошел кураж и у Коржика. Он развернулся и направился к офису. «Так, – подумал он, – поспал, повеселился, пора и о делах подумать. Сколько не прикалывайся, а проблемы от этого не решаются. Так какой же, блядь, бизнес предложить Толяну? И что такое тантра? Может, следовало сказать „мантра"?

Наступила жара. За ночь офис не успевал остыть и по утрам встречал клерков почти таким же душным, как и прошлым вечером. Кондиционеров в офисе не было. Народ утирался платками и жадно пил воду. На кухне всегда валялось несколько выдавленных лимонов. Считалось, что вода с лимонным соком лучше утоляет жажду. Во всех комнатах работали вентиляторы, но помогали мало.

Андрюха стал приходить на работу в шортах. Ему указали на несоответствие и он перешел на льняные джинсы. Он не вылезал из кухни, то и дело давил лимон в холодную воду и не спеша пил. Недодавленные желтые шелупайки там и тут валялись по столу. Вместе с лужицами расплескавшейся воды смотрелось это неопрятно.

Коржику тоже хотелось воды с лимоном, но взять их в руки после Андрюхи он уже не мог.

– Нехорошо ты поступаешь, – однажды заметил он.

– Почему? – удивился тот.

– А если бы тебя так? – Коржик кивнул на лимон.

– Выдавили? – он заржал.

Смеялся и разговаривал Андрюха одинаково громко, звук получался гулким и раскатистым. Он упорно не хотел подстраиваться под офисную приглушенную и немного шепелявую манеру общения. «Имеет право, – подумал Коржик, – Если бы у меня был такой же папа из министерства, я смеялся бы еще громче». Хотя ему почему-то было трудно представить себя великовозрастным бездельником – подох бы со скуки. А Андрюхе хоть бы что.

– Я и так выжат от этой блядской жары, – сказал Андрюха и налил себе очередной стакан.

На кухне они были только вдвоем и могли свободно материться.

– Ну, а если бы там глаз был? – попытался зайти с другого конца Коржик и навести того на мысль, что ему не нравится такая манера обращения с цитрусами.

– В лимоне? Я бы и его выдавил.

Он опять гулко засмеялся. Коржик поморщился. Прямо бочка какая-то. «Чертова деликатность, – досадовал он на себя, – ну как объяснить человеку, что вид полураздавленного цитруса мне неприятен, и я не могу взять его в руки. Сам должен понимать – мерзок мне этот вид».

Андрюха взял последний целый лимон и, ничтоже сумняшеся, выдавил половину в свой стакан. Холодная вода стала мутной от лимонного сока и от того еще более желанной. Стенки высокого стакана запотели.

Коржик сглотнул слюну. Ну почему этот урод не может просто отрезать кружок от целого? Тогда и ему досталось бы. Андрюха уже не казался ему таким симпатягой, как раньше. Наверное, он в детстве любил давить красивых жуков и отрывал мухам крылья. Правильно говорят: «Простота – хуже воровства». Вот сделать бы ему на лбу татуировку «Не дави лимон, гад!», тогда, может быть, он изменился бы.