Михаил Веллер - Всеобщая теория всего

(Кстати о присказке «все болезни от нервов». Когда-то ученый мир поразился: если бросить лошадиную дозу хинина в раствор культуры малярийных палочек, то они даже не почешутся. Хинин на них никак не действует. Он действует на центральную нервную систему: «Дави малярию!!» Тогда она дает приказ внутренним органам, а они уже вырабатывают вещества, убивающие микробов.)

БОЛЬ И НАРКОЗ. Мозг принимает сигнал организма: «Больно!». Что-то здорово не в порядке, меры принимать надо, лечить больную ногу, нельзя на нее наступать, ей от этого хуже. А лечиться некогда, ты в хоккей играешь на чемпионате мира. Обкололи тебе больное место новокаином, блокировали нервы – не болит пока? играй дальше! Возбужденный участок мозга «различить» не может, отчего успокоение пришло: ногу тебе вылечили или просто промидол вогнали в вену. Для него так: боль прошла? – порядок.

До изобретения современных средств наркоза хирург перед операцией вливал в пациента настойку опийного мака, или просто водки, или вообще глушил колотушкой по голове. Потому что резать живот, копаться в кишках – мозг получит сигнал боли такой силы, что он будет означать: все, хана, отдаем концы. Это называется болевой шок, он может вызвать смерть.

На этом построены болевые приемы восточных боевых искусств. В самом деле, зачем ломать руку, это трудно, если можно просто ткнуть пальцем – и нет врага. Знать только, как куда ткнуть. И вроде нет в организме никаких повреждений – убит человек импульсом собственной нервной системы.

Болевой шок – ощущение такой силы, что перевозбуждение одного участка мозга сбивает, разлаживает работу остальных: прекращается дыхание, встает сердце. А все органы здоровы. Ну вырвать зуб – подумаешь. А спилит палач напильником – можно умереть под пыткой.

ПОДМЕНА. То есть мозг можно «обмануть», искусственно вызвав нужные ощущения, и тогда он, в свою очередь, «обманывает» весь организм. Люди это давно знают и применяют на каждом шагу. О средствах для и против аппетита мы уже говорили. О снотворных и допингах знают все (они есть разных механизмов действия, есть и влияющие непосредственно на центральную нервную систему). Веяние новых времен: в хорошем настроении человек улыбается – а если будет улыбаться сознательно, искусственно – то и настроение будет получше: ощущение от напряжений лицевых мышц воспринимается мозгом как соответствующее хорошему настроению.

Музыка может вызывать веселье, а может печаль. А всех-то дел – звуковые колебания. Что в твоей жизни от музыки изменилось? А ничего. Просто возбуждаются какие-то участки мозга.

Мучимый в пустыне жаждой солдат катает во рту, сосет свинцовую пульку в медной рубашке: кисловато, притупляет жажду, нервным окончаниям во рту «кажется», что похоже на воду. Воды в организме не прибавилось, не хватает воды, но жить полегче, и полегче делать то, что нужно.

Голодающие набивают желудок травой, корой, торфом – они в желудке не перевариваются, не спасут, – но в желудке что-то есть, и мозг «полагает», что дело чуток поправлено.

Как вообще начальник-мозг может заботиться о вверенном ему, кормящем и защищающем его организме? А велеть организму делать так, чтоб поступающие в мозг сигналы вызывали ощущения: все хорошо, все отлично.

КАЙФ ПРЕВЫШЕ ВСЕГО. В мозгу крысы исследователи нашли центр наслаждения, полного довольства. Вживили в него электрод и стали раздражать этот центр током – такой силы и напряжения, как мозгу свойственно, это приборами определяется. Крыса – совершенно счастлива, ничего больше не хочет. Усложнили опыт – сделали в клетке педальку, которая замыкает электроцепь. Крыса – животное умное, любопытное, быстро установила связь между нажиманием педальки и получением удовольствия. А дальше – она научилась ее специально нажимать, и нажимала беспрерывно! Пока не умирала от нервного истощения, голода и жажды. Уж у крыс инстинкт жизни куда как силен. А раздражаемый мозг говорил ей: все замечательно, именно это и надо, давай еще 6.

Ощущение типа «Ах, как хорошо жить!» оказывается для крысы важнее реальной жизни. Для мозга-то все равно, чем именно вызвано такое ощущение. Для него оно оказывается реальностью.

Это напоминает старый английский анекдот: «Официант, это чай или кофе? – А вы что, не можете различить? – Нет! – Тогда какая вам разница?»

Обычнейшее средство для искусственного вызывания приятных ощущений – алкоголь. Выпил – и хорошо: веселье, возбуждение, эмоциональный подъем. Собственные силы кажутся больше, препятствия и неприятности кажутся мельче. Вроде, и радоваться нечему: убивается время, деньги, здоровье, откладываются нерешенные проблемы – да и наплевать, зато выпьем, забудемся, повеселимся.

Иногда считают, что пьянство – явление социальное: от бедности, невоспитанности, беспомощности, неправильного устройства общества. Но идеальное общество, идеальные условия для жизни невозможны. Первобытные племена, живущие без всяких «высших устремлений» в гармонии с природой – тоже пьют: нажуют листьев, сплюнут всем племенем в выдолбленную тыкву, дадут перебродить – и захмеляются по кругу.

И не только человеку, существу разумному, свойствен этот порок – и животные ему подвержены. Дайте собачке попить пива или водки даже – может понравиться, будет хотеть еще. С чего бы собачке пьянствовать? А ей тоже приятных ощущений хочется.

А зачем кошке валерьянка? Ни прокормлению, ни продолжению рода, ни укреплению кошачьего здоровья – ничему она не способствует. Раз мы говорим, что у животных – только инстинкты, им бы лишь жить да размножаться, то почему почуявшая валерьянку кошка рвется к ней, а дорвавшись – балдеет от наслаждения? Какой тут инстинкт? Какие тут социальные пороки и недостатки воспитания?

А инстинкт – это: хочу рыбу! хочу кота! хочу тепла! Для мозга это значит: требую ощущения поедания рыбы и наполнения ею желудка; требую ощущения обладания котом; требую ощущения тепла. Ощущений! Удовольствий! Кошка ведь не планирует семью, ей в наследство передавать нечего. А валерьянка дает ощущение удовольствия. Инстинкт обманут – но кошка-то ведь этого не знает, у нее голова маленькая.

А если б и знала, так что? Вот человек знает, что наркотики губительны – но употребляет. Ну, морфин или героин дают жестокое физиологическое привыкание, организм без них начинает так страдать, что вскоре их принимают просто для избавления от страданий. Но ЛСД или тем паче марихуана такого привыкания не дают – их употребляют просто для удовольствия, для сильных приятных ощущений.

И чем тут высоколобый студент университета отличается от дикаря с перебродившей жвачкой или от кошки с валерьянкой? Ничем не отличается. Удовольствие ощущать хочет.