Наталья Нестерова - Отпуск по уходу

«О Пете потом, — сказал Маринин взгляд, — я еще не готова».

— У Марии Ивановны большая семья?

— Никого нет. Вообще жуткая судьба. Сначала парализовало ее бабушку… нет, прабабушку… Чего ты смеешься?

— У тебя такой заход получился, как будто сагу собираешься поведать. Так что с бабушкой?

Марину не покидало чувство куражного хмельного веселья, которое бывает у женщин, чувствующих свою абсолютную власть над мужчиной. Как умная женщина, Марина знала, что власть эта не постоянна. Только глупышки полагают, что мужчина принадлежит им двадцать четыре часа в сутки, круглый год и до гробовой доски. Нет, как бы ни был он влюблен, веревки из себя позволит вить только в период неудовлетворенной страсти. А в остальное время ему нужно включать мозги и напрягать мышцы, чтобы охотиться на мамонта. Хотя сейчас эта охота выглядит как трудовые будни в офисе или вопли на трибуне стадиона, когда наши играют.

Но сладкий миг власти даже приятнее перманентного обладания. Да и не редки «миги» с Андреем, чья потенция неиссякаема.

Трагическая история жизни Марии Ивановны, накладываясь на ее, Маринино, внутреннее ликование, не вызывала ужаса и оторопи. Сочувствие, соболезнование — конечно. Но, в конце концов, сейчас все неплохо обстоит.

— Расскажи мне про Петину маму, — не дав Андрею передышки, потребовала Марина.

Андрей пожал плечами: нечего про нее сказать.

— Она красивая? — ревниво спросила Марина.

— Тупа, как бревно, и пуста, как вакуум.

— Почему же ты с ней…

Он мог только снова развести руками: ясно почему, не заставляй озвучивать.

— Вакуум затягивает. Мы с тобой еще не были знакомы, правильно? — напомнил Андрей. — Все старое и прошлое не считается.

— Ты бросил женщину, зная, что она ждет ребенка?

— Ничего я не знал!

— Так просто оставил красивую женщину? — подозрительно спросила Марина.

— Красивые женщины, — не без досады буркнул Андрей, — для мужчин без воображения.

— Что? — возмутилась Марина. — Хочешь сказать, что я некрасивая? Для воображения?

— Ты божественная! Просто я не подготовился к допросу. Последнюю фразу попрошу вычеркнуть из протокола. Мариш, хватит болтать! Давай делом заниматься!

— Почему ты не сделал генетический анализ, ведь рвался?

Ему надоело пожимать плечами и разводить руками. На каждый Маринин вопрос ответ заранее известен. Типично женская манера — требовать подтверждения очевидному. Видят табуретку, пальчиком тыкают: это ведь табуретка? Коню понятно… оговорка… мужчине понятно, а они хотят глупой словесной констатации. Какие, к лешему, табуретки, Лены-балерины, анализы!

Разговоры затянулись, давно пора перейти к приятным занятиям.

— Если ты настаиваешь, — сдерживаясь, проговорил Андрей, — завтра же сделаю чертов анализ.

— Не настаиваю. Но хочешь, отвечу за тебя, почему заволокитил?

— Попробуй.

— Сначала ты боялся, что анализ подтвердит твое отцовство. А теперь боишься, что он покажет твое неотцовство. Верно?

— Ага, я трус каких поискать. Мариш, хватит болтать, а? Иди ко мне, или я к тебе…

— Нет, сиди! Как честный мужчина ты обязан сначала попросить меня! Давай, проси!

О чем попросить? Разгадывать шарады Андрей уже был мало способен, его терзали совершенно иные желания. Но если девушка просит… Вспомнил, как несколько часов назад в телефонном разговоре Ольга тоже потребовала: давай, благодари меня… Дубль два?

— Маришенька! Я тебе очень благодарен…

Андрей подсел к Марине на диван, обнял ее одной рукой, другой принялся расстегивать мелкие бусинки-пуговички на блузке. Под дрожащими пальцами пуговички не слушались. Расстреливать модельеров, которые выдумывают такие застежки!

— …благодарен, что ты забыла все мои чудовищные прегрешения…

Порвать к чертовой матери эти пуговички-петельки! Он наклонился и стал откусывать и выплевывать бусинки. Маринка довольно хихикала, загоревшаяся, в свою очередь расстегивала ему сорочку, но несла отнюдь не любовную белиберду:

— Вот тебе, любителю анекдотов. Девушка говорит: меня попросили выйти замуж. Ее спрашивают: кто попросил? Она отвечает: родители. Андрей, погоди! Где твои рука и сердце? Ты мне их не предлагаешь?

Холодным душем окатило. Убрал руки и отстранился. Перед ним сидела расхристанная, в изуродованной распахнутой блузке любимая девушка. Стиснутые кружевным бюстгальтером груди смотрелись райскими яблоками, на которые он, недостойный, покушался.

— Андрей, что с тобой? Ведь сам… тогда… бежал за мной… предлагал… Не хочешь на мне жениться?

— Не могу.

— Почему? — прошептала Марина.

Хотела стянуть блузку на груди, но вспомнила об отсутствии пуговиц. Полуобнаженной и соблазнительной подобные диалоги вести предпочтительней. Даже в этот момент, когда уснувшая гордость вдруг подняла змеиную голову, приготовилась выплеснуть яд, когда начал подкатывать стыд, Марина осталась женщиной.

— Потому что неудачник, нищий бомбила с ребенком в придачу. Ты говорила, что с неудачником… никогда…

— Больше меня слушай! — облегченно перевела дух Марина и принялась расстегивать ремень на его брюках. — Если только это, — с напряжением, потому что не удавалось вытащить ремень из пряжки, проговорила она, — ух, растолстел, что ли… если только это, то я тебе сама предлагаю, то есть сама себе предлагаю твои руки и сердце… Андрей, да снимай же штаны!

— Серьезно? Выйдешь за меня?

— Беру с ребенком! — просипела Марина.

— Повтори еще раз!

Она наконец справилась с ремнем, расстегнула молнию и запустила внутрь руку:

— Ну, здрасьте! Что за безобразие!

— Чертовка! Ты меня с ума сведешь!

— Сумасшедший импотент мне точно не нужен. Займемся лечением?

— Погоди! Марина, ты женишься на мне?

— Нет, выйду замуж. Когда ты по-русски правильно научишься говорить? О, оживает! Практически готов.

— Всегда готов!

— Надо же! — Она изуверски убрала руки и всплеснула ими. — Я еще об одной вещи забыла тебя спросить.

— Хватит вопросов, мучительница!

— У меня условие брачного контракта.

— Бери все.

— Не материальное, — уточняла Марина, помогая Андрею снять с нее юбку. — Я хочу девочку.

— Зачем? — глупо спросил Андрей, не вдаваясь в смысл и занятый стаскиванием с ее ног эластичных колготок.

— Чтобы у нас были мальчик и девочка. Ее мы назовем Ия. Правда, чудное имя?

— Угу!

Если бы в этот момент Марина заявила, что хочет стать матерью-героиней, он бы не возражал. Скорей бы приступить к самому процессу воспроизводства!

Мария Ивановна благополучно уснула и не слышала, чем закончились диалоги в соседней комнате. А утром, за завтраком, глядя на усталых, почему-то даже похудевших, хотя и веселых молодых людей — проболтавших, по ее пониманию, всю ночь, а потом прикорнувших, — наивно спросила: