Светлана Борминская - Дай погадаю! или Балерина из замка Шарпентьер

– А она в командировке, – улыбнулась мне секретарша магини, симпатичная девушка с неправильным прикусом и острыми ушками.

В милицию я не пошла, решив подождать до завтра и обдумать, что буду говорить и как объясню им свое занятие. Я снова вернулась к себе, закрыв дверь от клиентов. Что-то невыносимо скребло на душе, я была напугана, причем настолько сильно, словно шла через кладбище и оступилась в свежую могилу. Я огляделась и увидела кусок гудрона, который прямо на глазах менял цвет – из черного он становился прозрачным.

Я почувствовала дуновение воздуха в закрытой комнате, и появилась она... Я нисколько не удивилась, что передо мной из воздуха материализовалась хрупкая старушечья фигурка магини в синем старомодном платье с оранжевыми шашечками, подпоясанном ремешком.

Магиня сердито взглянула на меня, покачав головой.

– Ты ж ничего не умеешь и взялась за это ? Я предупреждала тебя! – воскликнула она, плюхаясь в кресло. – Ты помнишь, надеюсь?

– У меня есть опыт жизни – очень тяжелой. Я живу, справляясь со всеми трудностями, – я вздохнула и пожала плечами, – и мне есть что сказать почти на любой житейский вопрос. Я ничего не придумываю, я просто делюсь своим жизненным опытом.

– Выходит, ты совсем не боялась во все это ввязываться? – проворчала магиня, недоверчиво на меня щурясь. – И не боишься до сих пор?

– Нет, я справлюсь, – удивилась я вопросу, – жить обычной жизнью трудней, чем быть самозваным магом. Обычная жизнь совсем не спокойна, она скорее скучна и однообразна. И еще, любой человек, у которого есть ум и нежадное сердце, может помочь другому, что я и пытаюсь делать.

– Может быть, может быть, – пробормотала магиня, пожевав губами, как обычная старуха где-нибудь в деревне. – Нежадное сердце, говоришь? А знаешь, я догадывалась об этом. Когда не жалко поделиться ясностью, с которой ты смотришь на мир, так?

– Да, на свете много замороченных людей, им просто нужно дать толчок добрым словом, и кто хочет, тот обязательно услышит.

Магиня, поморщившись, кивнула.

– Хорошо, – сказала она уже мирно, – работай. Но ты обязательно должна выбрать себе второе имя, это одно из неизбежных условий.

– Зачем? – пожала я плечами.

– Ну, вот как ты представляешься? – Мадам Ингрид открыла сумочку и вытащила портсигар.

– Мурзюкова, волшебница со стажем. – Я отказалась от предложенной папиросы без фильтра. – А что?

– Так нельзя, – твердо сказала магиня. – Какой у тебя стаж на сегодня? Напомни-ка мне.

– Моему магическому стажу почти два месяца, – с гордостью отчеканила я. – А вы говорили, что я прогорю!

– Ну да, – без улыбки кивнула магиня. – Так вот, прислушайся к совету, возьми фамилию... ну, к примеру, Финтифлюшкина, а что?

– Знаете, у меня серьезное предубеждение против смешных фамилий – они характеризуют человека как дурачка, разве не так? – возмутилась я.

Мадам Ингрид неожиданно прослезилась от смеха.

– Я поняла ход твоих мыслей, но смешная фамилия отводит от человека и зло в том числе. – Мадам Ингрид поискала глазами пепельницу. – И если ты собралась работать дальше, тебе обязательно нужно взять псевдоним.

Я удивилась про себя, ну как, скажите, такая бестолковая фамилия, как Финтифлюшкина, может спасти человека, то есть меня, от зла? С помощью смеха, что ли?

– А ту даму, которую пытался «заказать» муж, ее можно спасти? – задала я встречный вопрос.

– Ты же не приняла заказ, и не думай об этом. Я же предупреждала, что не надо вмешиваться туда, где ты не сможешь помочь, – пожала узенькими плечами мадам Ингрид. – А давай-ка выясним, жива ли эта дама и сколько ей еще осталось коптить небо? – И, прищурившись в угол за моей спиной, где был сооружен на скорую руку алтарь с распятием, мадам Ингрид что-то сказала на незнакомом мне хриплом языке.

Я терпеливо ждала.

– Она жива и собирается в Италию, – пробормотала магиня, – и, похоже, с ней все будет в порядке.

– А с ним? – не унималась я. – Он же не в себе...

– А ему, похоже, несдобровать, – проворчала магиня после долгого молчания. – Но это не твоя миссия, если он снова не придет к тебе. Мне повторить?

– А вы тоже заметили, что он полуживой? – заторопилась я. – Выходит, помощь нужна ему? Лучше бы он не приходил больше, я его боюсь.

– Какой он? Полуживой? – Магиня вопросительно взглянула на меня. – Полуживой, говоришь? – изумленно пробормотала она и, всплеснув руками, исчезла, и я осталась в салоне одна.

Я подскочила, услышав стук. Такой громкий, словно кто-то изо всей силы стучал по забору палкой, но это был всего лишь очередной клиент – второй за сегодняшний день... Он ушел через полчаса, мерзко похихикивая и сжимая в руке пакетик с «приворотным зельем» – из ванили и корицы. И не заставил себя ждать третий страждущий – его замучила сглазом собственная теща. Он ушел через час с микстурой для буйных тещ – настойкой пустырника и десятком афоризмов, которыми можно любезно отбрить зарвавшуюся родственницу и не получить в глаз.

Так к вечеру, несмотря на непредвиденные обстоятельства, план был перевыполнен.

– Опять сухой корм, – ворчала я, возвратившись в сумерках домой и поглядывая на сухари на подоконнике.

Сестры Хвалынские, пока я целый час тщилась уснуть, дружно храпели за стеной, и я решила вымыть голову, раз уж мне не спится.

Из старинного душа пылевидной струйкой текла вода с ржавчиной. Я обождала, когда она станет по-настоящему теплой, и, охнув, залезла в ванну. «Мыться я люблю...» – стуча зубами от холода, подумала я.

«А неплохие они все-таки...» – засыпая, думала я, прислушиваясь к спокойно журчащей ругани проснувшихся среди ночи сестер.

А Эвридика и Марианна Юрьевны в эти минуты делили роли предстоящего жизненного спектакля, кульминацией которого было «удушение ближайшей ночью этой чертовой гадалки». Детально расписав, кто из них входит первым, кто держит веревку, а кто ноги, и кто предварительно закрывает форточку, чтоб ночные прохожие не услыхали криков умирающей, они забылись сном. А утром, оживши, попили чаю и отправились на улицу, прихватив каждая по кошелке для сбора бутылок. Сестры Эвридика и Марианна были дряхлы телом и памятью и напрочь забыли о расписанном до мелочей убийстве своей квартирантки.

В то утро, проснувшись ни свет ни заря, я решила побродить где-нибудь в нешумном месте, чтобы провести ревизию своей души. Я мало знала соседей по дому, в котором жила, и не спешила расширять ареал случайных знакомств. Причиной была моя работа – мне не хотелось лишних вопросов о ней, как второгоднику, который не знает ответа почти ни на один вопрос по школьной программе. Даже со своими квартирными хозяйками я общалась вскользь, потому что уходила рано и приходила уже ночью, когда они спали.