Дина Рубина - Собака

– Спасибо… ребята…

– Тебе спасибо, за то, что жив, – ответило пятно. Это оказался дюжий парень в оранжевом анораке и вязаной шапочке с бомбоном: – Тут, знаешь, какая ступень? Тут только в связке и со снаряжением лазают. Непонятно, как ты жив остался.

– Да, кино! – сказал кто-то рядом. – Сам сможешь идти?

– Конечно, что вы, ребята! – усмехнулся он, вернее, дернул какой-то застывшей мышцей лица, попробовал встать и тут же свалился кулем – ноги не держали.

Его подхватили под мышки, поволокли к палаткам и там уже, укутав спальниками, заставили выпить три стакана крепчайшего чая с невероятным количеством сахара.

Теперь, в безопасности, среди незнакомых, но таких теплых, родных людей, его колотил озноб, сменявшийся приливом горячей крови к голове.

В палатке с ним возились двое: дюжий парень в оранжевом анораке и совсем юная девчушка с ломким, как у подростка, старательным голоском. Лицо ее в глухом свете фонаря казалось серьезным и таинственным. Она смазывала зеленкой глубокие ссадины на его руках, на лице, на теле, долго возилась с пластырем, заклеивая что-то на спине.

– Ты, случаем, не из летающей тарелки? – поинтересовался парень в анораке. – Вроде для нормального человека маршрут необычный.

Виктор улыбнулся разбитыми губами.

– Погулять пошел, – проговорил он. – В сыпун… угодил…

Виктор вспомнил об Андрее и встрепенулся вяло:

– Пойду я…

– Сейчас, побежишь, – весело согласился «анорак» и велел девушке: – Ну-ка, укрой получше, смотри, как бьет его…

Виктор почувствовал, что его ловко, уютно накрывают, обволакивают густой истомной пеленой, и спросил сквозь сон:

– Как вас зовут?

– Ирина, – ответила девчушка старательным голоском.

– Ирина… – повторил он блаженно и вдруг уснул. Но сразу очнулся и забормотал: – Нет, ребя… мне идти… сейчас же, он там с ног сби… – и уснул опять на полуслове.

…Часа через три, на рассвете, его словно подбросило: «Андрей!». Ну да же, Андрей! Да что ж это он валяется здесь, черт возьми!.. Осторожно, чтобы не потревожить спящих рядом незнакомых ребят, наломавшихся за ночь на восхождении, он нашарил у выхода кроссовки, надел их и выбрался из палатки.

В ущелье, словно мыльная пена в корыте, плавали жидкие облака, зато небо и блескучие снеговые вершины, уже ограненные солнцем, были прозрачно чисты…

Неподалеку по седой траве в тощем облачке бродил конь, нагибая за травой шею, словно поминутно соглашаясь с чем-то. За конем ходила вчерашняя девушка, протягивала сахар на ладони и упрашивала старательным голоском:

– Красотуля моя, удостой вниманием, если в гости явился.

– Не унижайся перед ним! – «анорак» сидел у костра с консервным ножом в лапище, трудился над банкой тушенки.

Увидел Виктора и сказал:

– А-а, небесный тихоход выполз. Ну что, отец Федор, больше не погонишься за бриллиантами мадам Петуховой?

Девушка расхохоталась так, что конь испуганно прянул, а Виктор усмехнулся и похвалил:

– Классику знаешь… – В майке было холодно, его пробирала дрожь.

– Ну ты и разукрасила его, Ирка! – восхитился «анорак». – Он прямо весь как молодой зеленый побег!

Девчонка опять прыснула, а он подумал – ну и втюрился ты, «анорак», в эту Ирку, на пупе вертишься, чтоб она лишний раз фыркнула. И сказал:

– Ладно, ребята. Мой друг там, наверное, совсем перепуган. Спасибо вам огромное. Пойду я.

– Слушай, – парень отложил банку, поднялся и снял анорак. – На, надень.

– Что ты, зачем!

– Надевай, тебе говорят! Околеешь! – и почти насильно натянул просторный анорак на плечи Виктора.

Девчушка сказала:

– Будет повод в гости прийти, – у нее оказалось круглое, очень славное лицо.

– Вас правда зовут Ириной? – спросил он, и столько непонятного удивления было в его голосе, что «анорак» и девушка одновременно рассмеялись и парень сказал:

– Врет, конечно. Матильдой ее кличут.

Виктор кивнул и пошел на вялых ногах, жалко улыбаясь. Он чувствовал себя пустым дырявым мешком, смятым и ни на что не годным. Поднявшись на холм, он обернулся. Вокруг рассыпанных по зелени ярких палаток все бродило облако на лошадиных ногах, время от времени вздымая голову на благородной шее.

…Андрея он увидел издали. Тот стоял на скалистом выступе горы, похожем на отставленный локоть, там, где арча выгибалась саксофоном, и смотрел в его сторону. Странно, подумал он, Андрей давно должен был увидеть яркий анорак – почему он не окликнул меня?

Он закричал, замахал руками, и Андрей стал спускаться навстречу. Когда тот подходил, Виктор заговорил громко и нервно:

– Погоди, не ругайся. Я все объясню. Ты здорово перетрусил? – Андрей подходил молча, и странным показалось его лицо: переболевшая ненависть была в лице и во взгляде.

– Сссук-кин сын… – проговорил Андрей сиплым шепотом. – Прогулялся? – и с чувством выматерился, что с ним редко случалось.

Виктор остановился.

– А… почему шепотом? – растерянно спросил он.

– А песни пел всю ночь, – с ненавистью просипел Андрей, прошел мимо к палатке и швырнул внутрь ненужный уже фонарик.

Виктор только сейчас ощутил по-настоящему, что пережил, что передумал друг за эту ночь; представил, как рыскал тот по горам с фонариком, как сорвал голос, пытаясь докричаться, и вдруг такая нежность к этому обозленному мужику подкатила, что он даже засмеялся.

– Погоди, Андрюха, – мягко проговорил он. – Ну, дай сказать… Я с того света вернулся. В сыпун угодил, чуть в ущелье не свалился. Полз по чайной ложке в час… Да я тебе расскажу – это целый роман! Меня альпинисты подобрали, чаем отпоили… – он расстегнул анорак: – Во, видал – боевые ранения?

– Чего тебя к ущелью понесло, идиот? – просипел Андрей, не смягчая ненавидящего взгляда.

– Да собака пристала, дурная, одноухая… – он вспомнил собаку, и вдруг такая тоска и усталость навалилась, что расхотелось рассказывать об этой ночи.

– Ты водки выпей, – проговорил он виновато. – Выпей водки и ляг, поспи. А главное, – молчи, не разговаривай…

В палатке Андрей лег на спальник и прикрыл глаза. Но по тому, как вздрагивали веки, как дергались желваки на скулах, Виктор видел, что Андрея не отпускает страшное напряжение пережитой ночи. Самому ему ужас этой ночи казался уже бредовым наваждением, которое надо забыть поскорее.

Он снял анорак, подивился размерам его хозяина, хотя сам был не из щуплых, и натянул свой тонкий джемпер.

– Не забыть бы ребятам вернуть, – сказал он, бросая анорак в угол палатки. – Прекрасные ребята… Можно пойти к ним вечером… А можно к чабанам махнуть. Взять пузырек и махнуть. Они тут недалеко… – И вспомнил егеря: «Баран резать будем, шурпа, плов варить будем…»

Андрей молчал. Веки его подрагивали.

– Знаешь, а ведь именно здесь погибла группа Позднышева, – вспомнил Виктор. – Именно здесь… Странно, правда? Ты знал это?