Айрис Мердок - Честный проигрыш [= Довольно почетное; Вполне достойное поражение]

— Нужно было все рассказать. Но! Что ж, хорошо, я промолчу.

— Спасибо, Руперт. Ее это ужаснет куда больше, чем мой роман. Но я ей скажу. — Отставив стакан, Морган придвинула стул к письменному столу Руперта и в полутьме пристально вглядывалась ему в лицо. — Значит, ты не уверен, что я в самом деле хочу уйти от Таллиса? И считаешь, что я должна повидаться с ним?

— Да. Не откладывая. И не здесь. В его доме. Напиши ему, Морган. Необязательно писать много. Просто дай знать, что придешь. Он будет очень добр, это ты, вероятно, понимаешь.

— Руперт, не надо, не надо, не надо …

— Тебе нужно понять, к чему ты стремишься, каким…

— От одной мысли о письме к Таллису у меня голова идет кругом. От мысли о его доброте начинает тошнить. А уж мысль о походе к нему домой… У Таллиса вообще не должно быть дома… Прости. Я заговариваюсь. Да ведь и Леонард там. Леонарда я тоже не хочу видеть. Отношения Таллиса с Леонардом невыносимы. Мужчине противоестественно любить отца. Прости, Руперт, я просто свихнутая. Ты меня распекаешь — и ты прав, но мне от твоих укоров одно удовольствие. Они меня успокаивают. Потому что не связаны ни с какими реальными переменами. Странно устроен наш мозг. Ни точки опоры, ни рычагов управления, ни механизмов, которые помогли бы стать существами ответственными, справедливыми. Любой человек затерян в своей душе, и она бесконечна. Мягкая, вязкая, теплая.

В ней нет ничего реального, никаких твердых компонентов, никакого центра тяжести. Единственная реальность — то что сейчас держишь в руках… вот, что-то вроде этого. — Протянув руку, Морган взяла со стола зеленое каменное продолговатое пресс-папье и приложила его к виску. Наступило молчание. Оторвав руку ото лба, она принялась разглядывать камень. — Он очень красивый. Наверно, какой-нибудь минерал. Что за чудесное хитросплетение зерен!

— Малахит. Оставь его у себя. Пусть будет твой.

— Но, Руперт… дорогой мой… ты не должен…

— Эта вещица у меня с детства. И мне приятно подарить ее тебе.

— Она, должно быть, дорого стоит… я… большое спасибо, Руперт, я буду ее беречь. Ты так необыкновенно добр ко мне, милый, вы оба очень добры: и ты, и Хильда. А сейчас нужно все-таки зажечь свет.

Морган встала.

Сзади раздался какой-то неясный звук, и дверь начала тихо открываться. В проеме, едва видный в сумерках, стоял высокий человек, одетый в светлое. Слабо вскрикнув, Морган кинулась прочь, к окну.

— Пожалуйста, зажги свет, — резким голосом попросил Руперт.

Вспыхнуло сразу несколько ламп, и в комнате сделалось очень светло. В дверях стоял Джулиус.

Руперт вскочил. Схватившись руками за горло, Морган застыла на фоне черного окна. Джулиус, улыбаясь, затворил за собой дверь.

— Привет, Руперт. Добрый вечер, миссис Броун.

— Я ведь просил тебя… — начал Руперт. Поблескивая глазами, Джулиус продолжал улыбаться:

— Извини, Руперт. Вижу, что зашел неудачно и разрушаю ваш тет-а-тет. Оказавшись неподалеку, я понадеялся, что застану тебя одного. Это не выглядело таким уж невероятным. В наших планах на завтра кое-что нужно изменить. Но сейчас я, пожалуй, пойду. Еще раз прошу прощения. — Говоря все это, он не смотрел на Морган.

— Я провожу тебя, — сказал Руперт. Кипя от негодования, он вышел из кабинета и, плотно закрыв за собой дверь, начал спускаться по лестнице вслед за Джулиусом.

Внизу, возле дома, вечерний свет казался ярче и насыщеннее, тьма не вступила еще полностью в свои права. Почти нестерпимо благоухали цветущие липы и жимолость. И заливались, пели дрозды. Взяв Джулиуса под локоть, Руперт быстро довел его до ворот и пробормотал приглушенно: «Черт тебя побери!»

— Прости, — мягко ответил Джулиус. — По поводу завтра я позвоню. Спокойной ночи.

Повернувшись, он быстро зашагал в сторону Гилстон-роуд. А Руперт побежал обратно к дому.

Морган стояла у окна все в той же позе. Безжизненно опустив руки, пустыми глазами взглянула на Руперта. Потом сказала:

— Дай мне еще виски. Руперт поднял ее стакан.

— О Боже мой, ну почему это должно было случиться! — выдохнула она со стоном.

Руперт налил ей виски.

— Послушай, Морган, — заговорил он. — Ты должна сделать над собой усилие…

— Руперт, — выкрикнула она, — скорее привяжи меня к чему-нибудь! — Потом сказала: — Прости.

Сделала шаг вперед и коротко вскрикнула: «О!» Руперту показалось, что она падает в обморок. Протянув руки, он попытался подхватить ее, но она проскользнула мимо. Дверь кабинета распахнулась, и топот бегущих ног застучал вниз по ступенькам. Распахнулась входная дверь.

Выскочив на площадку, Руперт успел увидеть, как Морган добежала до ворот, огляделась и понеслась по улице, к углу, направо.

Вернувшись в кабинет, Руперт поднял стакан и поставил его на свой письменный стол. Здесь же лежал оставленный Морган кусок зеленого малахита. Руперт убрал его в ящик. Потом глубоко вздохнул и налил себе виски.

Выскочив за ворота, Морган сразу сообразила, что Джулиус пошел направо — в противном случае он еще оставался бы в поле зрения. Добежав до угла Гилстон-роуд, она снова глянула в обе стороны, но его нигде не было видно. Все вокруг казалось безжизненным и пустынным. Ряды припаркованных машин, неподвижные деревья, молчащие дома. Уличные фонари уже зажглись, но их свет был еще замурован в сумеречной густой синеве вечернего неба. До Болтонса путь был короче, чем до Фулэм-роуд. Она опять повернула направо. Каблуки босоножек звонко стучали по разогретому асфальту. Добравшись до Трегунтер-роуд, она внимательно всмотрелась вдаль, перешла на другую сторону и еще раз всмотрелась. Никого. Только пустая улица, сплошь уставленная зловеще пустыми автомобилями, и шары фонарей, ярко лучащиеся в постепенно темнеющем воздухе. От неверного света рябило в глазах. Задыхаясь от страха и напряжения, она снова пустилась бежать по левой дуге Болтонса. Проделав полпути, вынуждена была остановиться и без сил прислонилась к стене, судорожно хватая ртом воздух и задыхаясь от разрывающих грудь эмоций. Потом опять быстрым шагом пошла вперед. Стараясь не потерять равновесия, вела рукой по оштукатуренным, кремово-желтоватым балюстрадам. Почти у самого конца дуги увидела вдруг замаячивший впереди светлый силуэт. Это был Джулиус. Пройдя по другой стороне овала, он теперь приближался к перекрестку с Олд-Бромптон-роуд.

— Джулиус! — но это был лишь еле уловимый шепот. Как во сне, из ее горла не вылетело ни звука, а он, крупно шагая, все удалялся и удалялся.

Морган снова пустилась бежать и настигла его на углу Олд-Бромптон-роуд, где он приостановился, оглядываясь и явно надеясь поймать такси.

— Джулиус, это я.

Он обернулся. На лице ни тени удивления, только легкое недовольство и озабоченность. Почти тут же снова переключил внимание, вглядываясь то в одну, то в другую сторону.