Айрис Мердок - Честный проигрыш [= Довольно почетное; Вполне достойное поражение]

Каждый день наступал момент, когда Саймон решал, что расскажет Акселю все. Но его с неизбежностью сменял другой, подсказывавший, что делать это еще не время. Саймон с ужасом начинал понимать, что если и откроется, то ему или не поверят, или не простят. В грудь, леденя, закрадывалось смертельно пугающее подозрение, что их союз с Акселем неизбежно подходит к концу. И, значит, все это эфемерность, а впереди одиночество и недоверчивые воспоминания об опыте постоянства и верности. Взглянуть в лицо этому будущему, принять его и тем более попытаться обдумать Саймону не удавалось, но сама мысль о нем отравляла и, продолжая блуждать в сознании, неминуемо набирала силу.

Он все время стремился найти оправдание занятой им выжидательной позиции. Если бы только удалось узнать хоть что-то о Морган и Руперте! Или выяснить, правду ли говорил Джулиус. Или понять мотивы его действий. Или дождаться какого-нибудь события. Тогда он понял бы, что надо делать или, как минимум, вынужден был бы сделать хоть что-то. Но Морган, по словам Хильды, куда-то уехала. А обращаться к Джулиусу он не решался. Пугала не вероятность реального осуществления подозрений Акселя, а сверхъестественная способность Джулиуса вынуждать исполнять свои приказания. Удлинять список прегрешений не хотелось.

Свод незыблемых правил Акселя включал необходимость соблюдать приличия. Отсюда следовало, что они, разумеется, поедут на парадный ужин к Руперту. Строго в назначенное время оба сели в машину. Разговор, который они вели по дороге, заставил Саймона окончательно сжаться от страха.

— Ну пожалуйста, перестань быть таким холодным, Аксель.

— Будь так добр, убери руку.

— Я не выдержу этого вечера. Мне уже очень плохо.

— Твой брат ждет нас. И нет никаких оснований громко оповещать всех о распаде нашего скромного союза.

— Если б ты только согласился обсудить…

— Обсуждать нечего.

— Ты заблуждаешься. Между мною и Джулиусом ничего нет…

— Пожалуйста, перестань повторять это.

— Но, Аксель, это же правда… И я не видел Джулиуса с тех пор, как…

— Меня не интересует твое расписание. Я считаю тебя абсолютно свободным. Отныне и впредь твоя личная жизнь — это твоя забота, а моя личная жизнь — моя.

— Я люблю тебя, Аксель. Мы связаны…

— Мне неприятны пустые всплески эмоций.

— Ты обязан нормально поговорить со мной.

— Лучше найди другого собеседника. Это не трудно. Возле станции «Пикадилли-сёркус» их тьма. Твои приятели продолжают болтаться там возле общественной уборной.

— Нет, Аксель, нет! Я был идиотом…

— Наоборот, идиотом был я. Умудрился вообразить, что ради меня ты способен порвать со своими привычками. Это была грубейшая ошибка и глубокая несправедливость в отношении тебя. Приношу свои извинения.

— Но я порвал со своими привычками. Аксель, но ты не бросишь меня? Неужели ты меня бросишь?

— В настоящий момент мы совместно владеем домом.

— Но ты не хочешь с ним расстаться? Ты ничего не предпринимаешь? Ты сказал: Руперт не должен знать…

— Малоприятно каждый день сталкиваться с человеком, осведомленном о крахе твоей личной жизни.

— Но ты не уедешь? Аксель, скажи мне, ты никуда не уедешь? Все это пройдет, я клянусь тебе. Я люблю тебя и…

— Я сказал уже: ты совершенно свободен. Я тоже считаю себя совершенно свободным и не имею ни малейшего желания докладывать тебе о своих действиях.

— Ну нельзя быть таким жестоким, Аксель! Я жить без тебя не могу…

— Мне отвратительны бессмысленные сцены. Ну вот мы и приехали. Пожалуйста, постарайся вести себя естественно.

И Саймон залез в бассейн, где лицо так и так будет мокрым.

— Ужин! Messieurs sont servis! — донесся из дома несколько напряженный голос Хильды. — Саймон, быстренько облачайся, дорогой!

Аксель и Руперт, продолжая обсуждать возможности снижения налоговых ставок как стимула для беднейших социальных групп, медленно двинулись к ведущим в дом застекленным дверям. Джулиус задержался возле бассейна. Он был в темно-синем бархатном смокинге, отчего блеклые волосы казались белокурыми, а темные глаза приобретали лиловатый отблеск. С улыбкой на губах он сверху вниз смотрел на Саймона.

Тот, неожиданно ощутив свою щуплость и желая поскорее выбраться, торопливо поплыл к мелкому краю, но Джулиус обогнул угол и, опередив его, встал, спиной к дому, на бортике. Дно маленького и предназначенного только для плавания бассейна резко уходило вниз на глубину шести футов и имело лишь крошечное пространство, на котором было достаточно мелко, чтобы стоять. Коснувшись скользкого дна, Саймон дотянулся до алюминиевой лесенки и, нащупав нижнюю ступеньку, начал уже подниматься вверх, как вдруг легкий толчок в грудь заставил его потерять равновесие и с громким плеском снова упасть в воду, зачерпнув полный рот воды. Причиной падения послужил носок ботинка Джулиуса.

Растерянный, Саймон отчаянно бил по воде руками. Джулиус, рассмеявшись, опустился на колено и склонился к Саймону:

— Ну как, ты был хорошим мальчиком?

— Проклятие! — выдохнул Саймон.

— Не дергайся. Все ушли в дом. И даже прошли в столовую. Так что мы можем спокойно поговорить по душам.

— Я не хочу разговаривать с вами.

— Какой ершистый! Но все же не выдал Акселю наших секретов, правда?

— Еще не выдал, но собираюсь. — Саймон опять попытался выкарабкаться.

— Не советую, — сказал Джулиус. — И не спеши, мой друг, я хочу поболтать. — Костяшками пальцев он стукнул Саймона по плечу, и тот опять оказался в бассейне.

Дна было теперь не нащупать. Саймон бил по воде руками и дико смотрел на Джулиуса:

— Выпустите меня! Я должен одеться к ужину.

— Погоди. Сначала я удовлетворю твое любопытство.

— От вас свихнуться можно. Что происходит с Рупертом и Морган?

— Я все гадал, когда же ты наконец спросишь.

— Ну так и что происходит?

— М-м, много интересного. Но не могу же я рассказывать, когда Хильда и Руперт тут, в двадцати ярдах. Нет, нужно прийти ко мне. Знаешь, ведь я тебя поджидал.

— А я не приду! И никаких общих дел у нас с вами не будет.

— Но ты ведь хочешь узнать о Морган? Помнишь, я говорил, что распутаю все безболезненно? Но мне нужна будет твоя помощь.

— Я не стану вам помогать. Достаточно я от вас натерпелся. А теперь выпустите меня.

Саймон подплыл поближе, нащупал ступеньку и попытался подняться на следующую. Джулиус с легким смехом поднял руку. Не дожидаясь, пока он толкнет его, Саймон откинулся на спину, как мог быстрее переплыл бассейн и стал подтягиваться. Здесь лесенки не было. И закругленный борт оказался скользким. Джулиус, крупно шагая, обогнул бассейн и, когда Саймон сумел наконец опереться коленом, легким движением фирменного кожаного ботинка столкнул его: