Василе Василаке - Пастораль с лебедем

— Порядок! Мош Костэкел может подавать в отставку, — и подмигивал: чем, мол, я хуже двух босяков, которые ржут, лишь палец им покажи. — Отсторожил он свое, верно? Пора деду на покой, пусть Кручяну сторожит, уж он-то душам спуску не даст.

Люди переглядывались: с чего это Никанора так разобрало? То смотреть на него было тошно, казалось, вот-вот слезу пустит, а теперь чертики в глазах. И какой из Костэкела сторож? В колхозном саду, слава богу, двадцать лет Тоадер Кофэел сторожит. Должно, Бостан от расстройства головой ослаб…

— О ком ты, Никанор?

— Бывшего бухгалтера из сельпо забыли? Того, что схоронил трех царей и двух королей? У него же Кручяну за то чуть пенсию не оттяпал.

— А-а, вон что, наш глав-зав по душам! — Люди посмеиваясь принимались за работу.

— Товарища Нуля на вечную пенсию?

— Помните, как он улыбался? Уже и дух испустил, бедняга, уже и тело обмыли, а ухмылочку словно кто приклеил. Так и отправился к святому Петру-ключнику в гости, не то плутишка, каких свет не видывал, не то навеселе…

И за разговорами о старом бухгалтере забыли на время о Георге Кручяну, который отдал богу душу посреди дороги, как бездомный пес. Закурил, присел под развесистую бузину, а из-за спины та, невидимая с косой — чик! — оборвала дыхание, и только розовая пена застыла на губах…

Прошло три дня, как было сказано, а с похоронами все тянули. И никто не хотел объяснить людям честь по чести, почему живые отказывают покойному в погребении.

— А я вам больше скажу: смерть теперь не стоит ни шиша!

Это пришло на ум Никанору Бостану уже на четвертый день, в доме его свояченицы.

— Завелись такие разумники — за жизнь копейки не дадут. Вроде наших выпускников: провалятся в университет и возвращаются домой, к мамке под крылышко, а потом скачут за комбайном и улюлюкают — катись ты, мир, колбаской, к чертям на рога! — и повернулся к племяннику: — Не о тебе речь, Тудор, ты их давно обскакал, бре. Парень бывалый, по миру погулял, огонь-вода и армия за плечами, можно сказать, собственной пяткой полсвета почесал. В такой обувке, как твоя подводная лодка, до полюса добраться — раз плюнуть. На загривке море-океан, а ты под льдиной, как ложкой в борще, ворочаешь…

После первых стаканов вина Никанора слегка разобрало, и он продолжал торжественно, желая выказать свои познания:

— Что такое в наше время подводник? Скафандр в первую очередь! Всякая тварь водяная ему нипочем. А если опасность какая, зашебуршится кто-нибудь, кому не следует, — скафандр готов как штык! Нырк в океан, и порядок. Это тебе не дырявые верши в нашем пруду…

Бостан заговорщически подмигнул Тудору, дескать, знаю я вашу кухню!

— Слушай, а правда, в армии не воруют? А то болтали, будто из-под носу у кого-то подводку увели… Нет, сейчас служить — милое дело! Раньше-то казаки за собой из дому и коня тащили, и сбрую, и одежку-обувку справляли сами. А нынче приехал ты в полк, получил подводку, и свистай всех наверх! Отец, помню, рассказывал, как служил у короля Фердинанда. Призвали в двадцать первом… Генерал попался с придурью: езжай, говорит, в Добруджу, там у меня пять тысяч овец, чтобы все были целехонькие, а то шкуру спущу. Это называется армия?.. Ты посмотри на наших лоботрясов. Поедет балда в Бельцы, а умишком не вышел, чтоб взяли на зубодера учиться. Мать ему полсотни в карман, от батьки тайком, да от тетки кое-чего перепадет — образование нынче в цене. А он засыпался на экзамене, деньги проел на мороженом с шампанским, приехал с ангиной… Куда студенту податься? В колхоз, крутить коровам хвосты или свеклу чистить. Я к чему это? Вчера в поле заговорили про моего соседа, Кручяну, как его на ходу подсекло… А этот сопливец, прошу прощения, давай чокаться бутылками и меня поздравлять. Понимаешь, Тудор? Я старше его отца, а он, патлатый, вопит: «Да здравствуют, дядя Никанор, твои виноградные ямы, пусть послужат куму Птоломею, гастроному из «Даров природы»!..

— Ох-хо-хо! — прыснул Тудор, племянник Бостана. — Хорош куманек!

Никанор удивился и притих:

— Ты чего? Сроду у меня такого кума не было… В «Дарах природы» Платон работает, одних лет со мной, вот с ним мы кумовья, верно. Зачем эти жулики перевирают все на свете?

Племянник сбил его с толку: у Тудора на сегодня свадебный сговор назначен, а он смеется, как дурочка на базаре. Чего ради его, Никанора, пригласили сюда за старшего, главу дома, если жениха смешки трясут? Что-то еще жена сболтнула, когда сюда шли — вроде невеста успела гульнуть до свадьбы?

Тут Бостана точно озарило: «Эге, ну как невеста скрытничает, а парню и невдомек? Жди, кинется зазноба обрадовать новостью своего милого! Не к тебе на шею бросится, дорогой, в женскую консультацию помчится с перепугу. А там… пожмут руку, поздравят, возьмут на учет, и вся недолга. Поползет по селу змеюкиным шипом: «Учительша плакала под дверью консультации!» Само собой, дочка к мамке бежит. А матушка со своей ненаглядной — со всех ног к матери ее ненаглядного: «Ах, кума Василица, наши детки… ох, кажись, допрыгались». Конечно, мамка ненаглядного бежит к моей женушке в женсовет и ахает там, пока нас, мужиков, не захомутают и не засадят за ее стол…»

Нет, решил Никанор, не может быть, чтоб Тудора провели. Не смолчит невеста, разве больной руке не хочется, чтобы ее пожалели? Да и другим известно, иначе почему родители невесты, кум Ферапонт и сватья Мара, пришли вдвоем, без свата? Сговор ведь не то что сватовство, тут уже родительское согласие выносят на людской суд. А родители невесты пожаловали скромненько, парочкой, как в новый магазин на селе: ни завмага не знаешь, ни цены, ни товара. Не мешало бы и жениху сидеть потише, не скалить зубы перед стариками.

Жена Бостана Вера преподнесла ему эту пилюлю по дороге к ее сестре:

— Знаешь, Никанор, поговаривают… верные люди передали из района, из консультации… невеста-то наша прибавления ждет!

Никанор чуть не споткнулся, дернул головой, как мул, которого хотят взнуздать. Ошарашенно сдвинул шляпу на затылок:

— Тогда зачем мы идем? Что там делать, если и так все ясно?

— Надо родителей пожалеть, Никанор. Сам подумай, дочка — учительница, а отец — пастух, мать на табаке работает, простые люди, им-то каково.

— Так вы уже все и решили, в штабном порядке?

«Штабом» Никанор называл свою тещу, свояченицу и жену, когда они втроем «совет держали».

Вера оборвала его:

— Идешь так иди, а не хочешь, ступай домой, без тебя управимся.

— Ну и сказала бы сразу: дело на мази, объявят только приказ «главштаба». А кто тебе наплел, что невеста с подарочком?

Вера всхлипнула: у нее тоже две дочери растут. Вытерла нос платочком своей доченьки, от него так и разило пудрой «Кармен» — вот, пожалуйста, в восьмом классе, а туда же, пудрится, чертова девка! Она вытерла слезинку и набросилась на мужа: