Эдуард Лимонов - Ереси

Еще кусок Пшеничникова.

«А сейчас я уже приехал на буровую. Пейзаж здесь еще страшнее, чем в Мегионе: бескрайняя белая пустыня с декоративными елочками (даже не верится, что они живые). На просторе там и сям — буровые, в зоне видимости их четыре штуки; а также приземистые здания, в которых происходит переработка газа. Видно три громадных языка пламени. Иногда по белой пустыне бежит маленькая машинка, оставляя по себе буранный след. В целом все это похоже на мир после экологической катастрофы, во время ядерной зимы. Мелкие нефтяные феодалы враждуют друг с другом в царстве вечного холода. Температура, кстати, так и держится низкая, уже шесть дней. Сейчас на термометре -38 градусов. Было до -43 градусов. Люди ходят закутанными до глаз, и лиц не видно ни у одного. Просто идет ком одежды, и из отверстия в верхней части вырывается облако пара. В руках лом. Это вассал нефтяного феодала, пехотинец и рабочий постиндустриального общества. Даже туалет делают в недрах буровой: в маленькой трубе по разрезанной повдоль трубе течет ручеек воды. Маленькая лампочка под потолком конуры сотрясается от непрерывного грохота… Ну в общем, как бы фильм «Безумный Макс-2» наоборот, только вместо жаркой австралийской пустыни — ледяная ямало-ненецкая пустыня. Если случится действительно какой катаклизм и начнется ядерная зима, наверное, действительно вся планета вымрет. Останутся в живых только вот эти морлоки с ломами. Разведут в буровых свиней и приспособятся все обогревать газом, который не надо даже сосать из земли, он сам прет из всех пробуренных скважин».

Подобные нашим земли ледяного безмолвия и смерти есть только в одном месте на планете — в Северной Канаде. Полярный круг пересекает ледяной остров Баффина на востоке и озеро Большого Медведя на западе, все верно, а 60-й градус широты проходит по заливу Гудзона. Однако сурово звучащий полуостров Лабрадор все же заканчивается южной оконечностью на широте Москвы, а самый населенный город Канады — Торонто — находится на широте Сочи. Самый северный крупный канадский город Эдмонтон лежит на широте русского города Орла, то есть южнее Москвы на 400 километров. Чтобы понимать мир, смотрите чаще на карту, соотечественники. Только в России города, превышающие миллион жителей, забрались так далеко на север, что жить стало проблематично. Нашим жестоким климатом объясняется и наша жестокая сверх всякой меры государственность. Но об этом скажу дальше, сейчас же подытожу сказанное. Российская Федерация — уникальная по суровости климата страна. В Северном полушарии с ней может сравниться только Канада. Но Канада никогда не была колыбелью особой цивилизации. Туда выселились, как и в Америку, вообще излишки европейского населения. В Канаде сейчас около 20 миллионов жителей. И все они скопились на южных кусках побережий двух океанов: Атлантического и Тихого. Канада играет скромную роль в мире — роль глухой провинции. Она ни в чем не первая, и у нее нет исторической роли. Зачем вообще нужна Канада, скажите мне?

Мне могут сказать: «А Скандинавия?» У берегов Скандинавии проходит теплое течение Гольфстрим, оно же обогревает и берега Англии, Германии, Голландии, потому температуры в Англии, Германии и Скандинавии намного выше, чем у соответствующих по широте земель России: мы далеко от Гольфстрима. Сейчас ученые говорят, что Гольфстрим похолодел и ослабел — возможно, скоро омываемые им земли лишатся своих привилегий.

Русские лучшие умы понимали, что ледяной холод — важнейшая проблема России. Победоносцев, тот, что «над Россией простер совиные крыла», согласно поэту Александру Блоку, некогда написал: «Да знаете ли вы, что такое Россия? Ледяная пустыня, а по ней ходит лихой человек». И не только Победоносцев понимал суть России. Была идея — вот уж не помню чья — продлить Гольфстрим: гнать гигантскими насосами теплые воды Атлантики вдоль берегов Северного Ледовитого океана, чтобы растопить его льды. Установить вследствие этого постоянное пароходное сообщение по Северному морскому пути, а Сибирь вследствие этого станет житницей России — можно будет засеять ее дотоле ледяные пространства пшеницей. Был еще проект затопления части Сибирской низменности: поставить плотину на Енисее, чтобы, создав искусственное море, смягчить климат Сибири. А была еще идея перегородить Берингов пролив плотиной. Опять-таки насосами — какими же гигантскими они должны были быть! — предполагалось качать к плотине теплую воду Тихого океана — устроить искусственное течение. Уже в поздние советские времена серьезно разрабатывали проект повернуть течение мощных сибирских рек вспять — от этого проекта, правда, посчастливилось бы тогда еще советской Средней Азии. Но от проекта отказались. Более простой способ обогреть нацию, однако кровопролитный: вывести русскую нацию к теплым проливам — захватить Константинополь и воссоединиться со славянами балканских стран в одну могучую, сдвинутую уже к югу империю — захлебнулся, увы, в кровавой бане Первой мировой войны. Сейчас забыли об этом, но для России главная цель Первой мировой войны была овладение южными землями, воссоединение со славянами Балкан в Вечную Южную империю.

С детства, сколько помню себя, я размышлял над дилеммой: какая сила загнала нас в эти ледяные просторы? И на этот вопрос трудно дать ответ. История — неточная и недостоверная наука, а русские не вели упорных и достоверных дневников сквозь столетия. Ревизионисты Фоменко и Носовский правдоподобно опровергли существование татаро-монгольского ига, однако взамен воздвигли неубедительную теорию российского мирового господства в XIII–XV веках. Если мы были так сильны, Анатолий Тимофеевич и Глеб Владимирович, то почему мы по своей, воле остались на этом ледяном и промозглом севере? Почему не ушли туда, где среднегодовая температура +20, то есть комнатная, — это температура максимального комфорта для человеческого тела. Все мировые цивилизации зародились там, где проходит среднегодовая изотерма, равная +20 °C. А она проходит через Египет, Месопотамию, долину Инда, Восточный Китай и далее по местам великих доколумбовых американских цивилизаций — ацтеков и инков. Как же мы, такой якобы победоносный, согласно Фоменко и Носовскому, народ, оказались живущими на худших в Европе и Азии мерзлых землях и лишь в царствование Екатерины штыками пробились к теплому относительно Черному морю? Я полагаю, что некое сильнейшее племя постоянно подпирало нас с юга, не давая выселиться в более плодородные и теплые земли. И я полагаю, что это была Турция. И что мы никогда не были мировой империей, да еще и метрополией этой империи. Турки были мощнее нас и загораживали нам путь на юг. Ведь как только мы окрепли как историческое государство — мы пошли на юг с промозглого севера.