Марина Раевская - Я все смогу сама [litres]

– Верительные грамоты вручаете? – ядовито улыбнулась хозяйка кабинета.

– Скорее, товар лицом демонстрирую, – улыбнулся посетитель.

Валя подумала, что давненько не видела такого человека. Вроде бы не очень высокий, сложения скорее среднего, он внушал спокойствие. Становилось ясно, что вот рядом с ним можно вообще ничего не бояться. Что для него никаких проблем вовсе не существует.

– Очень приятно, – еще раз повторила Валя.

На этот раз Валентина сказала чистую правду, и ее собеседник это отлично понял.

– А теперь разрешите откланяться.

– Всего доброго, сударь. И вольно!

Подполковник расхохотался. Вместе с ним рассмеялась и Валентина. Эсфирь наблюдала за этим странным коротким разговором со смешанными чувствами – вроде и человек неплохой, но все может быть…

Уже и посетитель ушел, и Валя устроилась за рабочим столом и раскрыла папку с накопившимися бумагами, а ее помощница все пыталась понять, чего ждать от этого эмчеэсника – хорошего или дурного.

День шел своим чередом. За окнами все так же хмурилось, документы все так же требовали подписей первого лица. Эсфирь привела знакомиться новую горничную, которую нашла, конечно, через своих знакомых.

Стрелки перевалили за три часа дня. Но Кира не звонила. Валя каждые пять минут поднимала глаза к часам, опускала к бумагам и изо всех сил сдерживалась, чтобы не набрать дочь.

Наконец раздался звонок, но это была не Кира, а Катя. К счастью, у нее были хорошие новости: врачи решили, что в конце недели девушку можно выписать из больницы и позволить ей вылеживаться не в больничных стенах – уколы и капельницы отменят, а таблетки можно и дома пить.

– Ой, Катюш, это здорово… А что, тебе Кирюшка звонила?

– Ма-ам, ты опять, да? То из-за моих экзаменов по стенкам бегаешь, то из-за Киркиных?

– Ну что поделать, солнышко, вот такая я у вас безумная мамаша.

– Знаешь, мам, – Катя прокашлялась и, судя по звукам, глотнула воды, – вот если бы ты не была такой безумной мамашей, временами позволяла нам принимать решения самим… Может, лучше было бы.

– Может быть. Я подумаю, Кать. Наверное, ты права…

– Ма-а-м, – девушка помедлила, но потом все-таки задала вопрос, который ее здорово беспокоил. – А ты не знаешь, почему папа мне не звонит, сюда не приходит?

Валя про себя вздохнула. Мозгов Игоря, как она надеялась, должно было бы хватить, чтобы вести себя с дочерьми как любящий отец. Или хотя бы как отец, вернувшийся из долгой командировки.

– Не знаю, доченька. Много, наверное, забот. Пять лет все-таки прошло.

– Мам, по-моему, ты что-то от меня скрываешь. Ну ладно, это явно не телефонный разговор. Кирюшку спрошу.

– Да, дочь, хорошо. Извини, у меня дела. Я вечером приеду, хорошо?

– Да, конечно. Только ничего не привози, умоляю!

Валя, как ни была задергана последними событиями, не могла не рассмеяться. Ну что ж поделать, если и у нее, да и у всех окружающих давно выработался стереотип – в больницу с лакомствами.

– Хорошо-хорошо! Я только сок твой любимый.

– Во, это мудро. А то я уже допиваю. Ну давай, мась, до связи!

– До связи, родная!

Наконец время подошло к четырем. Вернее, его осталось ровно столько, чтобы ровно в четыре войти в двери банка. Валя терпеть не могла опаздывать и не уважала тех, кто опаздывает. Поэтому ровно в без минуты четыре она открыла тяжелую банковскую дверь, удивившись тому, как здорово облагородили и благородно состарили здание исполкома.

– Валечка, ты изумительно точна! – Александр вышел из-за стола и нежно поцеловал ей руку.

– Точность – вежливость королей!

– Да-да, попробуй к ним опоздать!

Шутка, конечно, была не то чтобы совсем несвежая, но изрядно взрослая. Однако и Валя, и Саша дружно рассмеялись – тем и хорошо общее прошлое, что в нем всегда светло и уютно.

– Так что у тебя случилось, Валюш?

Валентина глянула Саше в лицо:

– Ты ж уже знаешь, что Игорь вернулся.

– Об этом весь город говорит, – кивнул тот. – Честно, я удивился, что ты на работе и что вот, ездишь по делам. Думал, вы в кругу семьи возвращение героического покорителя Африки отмечать станете.

Валентина тяжело вздохнула. Да, она сравнительно легко пережила разговор с Игорем, да, была честна с Кирой и даже не расплакалась, когда разговаривала с Катей. Но в душе-то было ужасно больно – не столько из-за нанесенной бывшим мужем раны, сколько из-за собственной многолетней слепоты. Хотя одного его предательства обычной женщине хватило бы на многодневную депрессию. Но Валя обычной женщиной не была. И потому депрессию ей пришлось, что называется, «переносить на ногах», как грипп.

– Он не вернулся, Саш. Он… ненадолго приехал. Игорь со мной разводится, забирает мать и уезжает обратно в ЮАР. У него там другая семья.

Глаза Александра как-то подозрительно заблестели. Но Валя предпочла сейчас не заниматься психологией, не пытаться разгадать, что происходит в душе давнего друга. У нее здесь была простая и понятная цель.

Наконец Александр заговорил:

– Ничего себе новости…

– Это еще не все новости. Он собирается продать свою часть «Виллы». Если я соглашусь – мне, а если нет – говорит, есть покупатели.

– И что ты?

– Да вот, ищу возможность эту его часть купить…

– Валь, а ты не хочешь в суд обратиться?

– Какой суд, ты что? Все, что ему принадлежит, – ему и в самом деле принадлежит…

– Ну-у, тут я могу поспорить. Его пять лет не было в стране, какая «его часть»? Тот бизнес, который ты называешь общим, на самом-то деле ты поднимала в одиночку. И свидетелей этому – да весь Камышинск! Да, он имел право на свою долю – но только до отъезда. А сейчас…

Валя улыбалась словам друга – Сашка, конечно, был прав. Но рассуждал как житель большого города в какой-то выхолощенно-идеальной европейской стране.

– Слушай, – продолжал Александр. – У меня есть приятель – гениальный адвокат. Давай я вызову его, он тебе обязательно поможет.

– Не получится. Головин в суд не пойдет. Не выйдет со мной – он продаст другому покупателю, говорю же.

– Откуда ты знаешь?

– Да он меня уже «обрадовал»!

Александр промолчал. На лице его явственно читалось, какими словами он собирается назвать Игоря.

Валя продолжала:

– …На самом деле, ты же понимаешь, для меня это будет потеря контроля над бизнесом. И этого я позволить не могу. Просто не могу, понимаешь? Я этим живу…

– Ну и сколько он хочет?

– Триста тысяч… Триста тысяч евро.

– Ну-у, это немного.

Валя рассмеялась, хотя ей было не смешно.

– Ты судишь как «столичная штучка», уж прости. Для нашего прекрасного Камышинска, милой провинции, – это сумма гигантская…

– Понятно, а занимать ты не хочешь, чтобы не ославить своего обожаемого Игорька!