Анна Хоуп - Ожидание [litres]

– Зачем?

– А вдруг у тебя депрессия? – ответила Ханна. – Ты можешь себе помочь. Сходи к врачу, попей таблеток. Тебе нужно… поправляться.

Она подняла Тома и положила его обратно на колени Кейт.

– Ради Тома, если не ради себя. И еще, ему холодно, – заметила Ханна. – Тому холодно. Пойдем внутрь.

По адресу на обложке сценария Лисса приехала на пятнадцать минут раньше назначенного. Это была подвальная студия в Далстоне, спрятавшаяся в переулке между двумя турецкими ресторанами. В этот утренний час они были еще закрыты. Режиссер был на месте, он сидел в углу комнаты и с кем-то разговаривал. Лисса догадалась, что его собеседница – художница. Слишком уж сосредоточенно она склонила голову к масштабной модели декораций. Она оказалась ниже ростом, чем в первую встречу, с немного коренастой фигурой и легкой проседью в волосах. С десяток стульев были уже расставлены по кругу в студии для актеров. За ними располагался еще один ряд стульев для технического персонала. На столике дымился чайник. Молодая женщина с хорошо ухоженным лицом подошла и пожала Лиссе руку, представившись как Поппи.

– Рада познакомиться! Вот кофе, выпечка – угощайтесь.

Лисса бросила сумку на стул и подошла к столу.

– Гостеприимство вечным не бывает. Грех им не воспользоваться, – прозвучал голос.

Она повернулась и увидела мужчину примерно ее роста, стоящего рядом с ней.

– Бог знает, когда мы снова получим такое предложение.

В рычащем басе незнакомца слышался слабый северный акцент. «Ливерпулец?»

Он был чисто выбрит, лет пятидесяти, с проседью в каштановых волосах. У него были необыкновенно голубые глаза, и она его определенно откуда-то знала. Должно быть, видела на сцене, только не помнила, где именно. Лисса хотела уже что-то сказать в ответ, но он повернулся и пошел к своему месту с круассаном в руке.

– Лисса?

Она снова обернулась. На этот раз перед ней стоял гораздо более молодой человек, худощавый, с далеко посаженными глазами и толстыми губами. Она элегантно пожала его протянутую руку. «Где же я его видела?»

– Лисса Дэйн, не так ли?

– Да. Мне очень жаль, но я…

Лисса уже хотела сказать про забытый бейджик, но молодой человек рассмеялся.

– Видел тебя на фотографии, поэтому узнал.

– Вот как?

– Это не ты встречалась с Декланом Рэндаллом?

– Да, я.

– Мне нравятся его работы.

Она кивнула.

– Да, он талантливый.

– Его последняя работа – в фильме, где действие происходит в тюрьме. Кажется, там французский режиссер… Потрясающий фильм.

– Не видела, – ответила она.

– Ты шутишь! – покачал головой молодой человек. – Если бы я и хотел чью-то карьеру, то только его.

Она кивнула, и ее взгляд неожиданно скользнул туда, где сидел пожилой актер. Его лицо! Откуда она его знает?

– Значит, вы больше не вместе?

– Нет, – ответила она уже раздраженно. – Мы не прожили и пару лет. Он меня бросил ради гримерши.

– Боже, – проговорил молодой человек, качая головой. – Жестоко.

– Да, он был эгоистичным монстром. Так что нет худа без добра.

Комната наполнялась людьми, вокруг кофейного столика царило оживление, появилась новая толпа актеров. Помощник режиссера принялся хлопать в ладоши, собирая их всех вместе. Лисса и молодой человек присоединились к остальным, она села рядом с пожилым человеком, который поприветствовал ее легким наклоном головы.

Наконец все стулья были заняты, и режиссер, Клара, направилась к своему креслу. Но в него не села, а осталась стоять, оглядывая пришедших. Она ждала, когда актеры умолкнут. Постепенно наступила тишина, заполняя всю комнату.

– Вот вы все собрались здесь. А кто вы такие, я сейчас вам расскажу. Джонни! – Клара кивнула седому мужчине, сидевшему рядом с Лиссой. Начнем с вас.

– Джонни – Дядя Ваня.

Молодая женщина в черных джинсах и водолазке подхватила.

– Хелен – Соня.

Один за другим актеры представлялись.

– Ричард – Серебряков.

– Грег – Астров.

Пьеса обретала лица. Элегантная пожилая женщина играла Марию, тещу Елены. Женщина, на вид лет за семьдесят, играла старую няню Марину. Лисса наблюдала за Кларой, которая, в свою очередь, наблюдала за актерами. Они все смотрели друг на друга с опаской и заметным волнением. Круг замкнулся, и наступила очередь Лиссы.

– Лисса, – представилась она, – Елена.

– А теперь давайте прочтем эту блестящую пьесу, – сказала Клара.

Когда Джонни наклонился к черной кожаной сумке, стоящей у его ног, и достал свой сценарий, Лисса вдруг вспомнила, откуда она его знает – по работе в колл-центре. Она живо представила его там, сидящим в маленькой комнате отдыха с тем же слегка презрительным выражением на лице. В нем и тогда было что-то царственное. Что-то от великих трагиков. А уж одетый во все черное с черным кожаным портфелем у ног он был неотразим.

Ханне и Нэйтану велели явиться в больницу пораньше. И вот, когда над Лондоном разгорался рассвет, они уже в молчании расположились рядом на жестких пластиковых сиденьях, стоящих ровными рядами в строгом больничном коридоре.

Нэйтан просматривал на телефоне рабочую почту, Ханна считала пришедших. Семь пар. Ханна знала статистику успешности ЭКО: в ее возрастной группе беременеют 24 %. Среди тех, кто старше, таковых 15 %. А среди тех, кому меньше тридцати пяти, этот показатель составляет больше 25 %. Ханна всматривалась в лица, пытаясь подсчитать возраст и шансы обрести ребенка. Скольким же из сидящих здесь повезет? Одной паре? Двум?

Женщин называли по именам. Они вставали с маленькими сумочками в дверях и все, как одна, прощались со своими мужчинами. Нэйтан тоже встал перед Ханной и прижался лбом к ее лбу.

Затем медсестра уводила женщин через вращающиеся двойные двери в комнату ожидания, где зачем-то был включен телевизор. Громкий звук бодрых утренних передач раздражал Ханну. Она не хотела ни смотреть их, ни слушать. Поэтому достала книгу и попыталась читать, жалея, что не захватила наушники. Ее имя находилось в середине списка, прикрепленного к стенду кнопками.

Женщинам выдали больничные халаты – странные одеяния, открытые сзади. Длина их была такова, что целомудренно скрывала надетые на Ханну панталоны.

Так проходили эти утра. Давали разбавленный фруктовый сок. Одна за другой женщины уходили в кабинет. Ханна смотрела им вслед и видела, что каждая из них полна надежд. Она пыталась прочесть эту надежду на их лицах, словно на них могло быть написано, у кого будет ребенок. Как будто если они выиграют, то она непременно проиграет. Как будто рождаемость – это игра с нулевой суммой.

Сидящая рядом с ней женщина заметно нервничала. Она все время вставала, чтобы сходить в туалет. Заразившись от нее, Ханна тоже начинала нервничать.