Наталья Осис - Солнечный берег Генуи. Русское счастье по-итальянски

Сначала мне и в голову не приходило оценивать степень эмансипации итальянок, — но очень скоро пришлось задуматься о собственной.

Началось всё с выходных.

В свой первый год в Италии я всё время пыталась вытащить семью на дальнюю прогулку — и каждый раз всё заканчивалось тем, что мы оставались без обеда. Сандро пытался мне что-то объяснить — про католическую страну, про святой день воскресенье, про нежелание рестораторов и негоциантов ссориться с католической церковью, про воскресный обед, который мама начинает готовить прямо с утра, чтобы всю семью собрать за праздничной трапезой… Я поначалу не понимала, серьезно он такие вещи говорит или шутит. Не исключено, что шутит, конечно, — только как выйдешь на улицу Бальби в воскресенье (на которой баров, кафе и ресторанов не меньше двух десятков) — так там пустыня Сахара. Всё закрыто железными ставнями, из прохожих попадаются только нарядные негры, и ветер по улицам какие-то клоки метет.

Справедливости ради надо сказать, что за то время, что я здесь живу, кое-что изменилось, и в качестве исключения теперь можно найти какую-то еду по воскресеньям. Но поздним вечером рабочего дня — по-прежнему нет. Неужели действительно можно так устроить жизнь, чтобы женщины работали только по утрам? Или женские карьеры веселее и эффективнее движутся, когда общество устраивает им гонки с препятствиями?

Или вот еще. Когда у нас в Генуе идет снег (или Муниципалитету кажется, что может пойти снег ), то все школы и детские сады закрываются. В прошлую зиму эту операцию проделывали как минимум пять раз. Магазины открыты, кафе — тоже, в офисах кипит работа, все государственные службы работают, а детские сады — закрыты. И, когда я начинаю вопить «почему?», мамочки мне спокойно объясняют: во-первых, чтобы никто не поскользнулся и не вчинил иск муниципалитету, а во-вторых, чтобы разгрузить движение на городских улицах за счет тех родителей, которые вынужденно останутся дома с чадами. При этом мы сидим с этими самыми чадами и мамочками в кафе и пьем горячий шоколад. Все — в полном восторге, и лицо подергивается нервным тиком только у меня. Ну что ты так переживаешь, говорят, ты позвони на работу и скажи, что сегодня не можешь… или с собой ребенка возьми…

Казалось бы: мы же все в одной лодке, проблема у нас — одна и та же. Неужели мне одной кажется, что местные власти не проявляют никакого уважения ко мне и к моей работе? Хорошо, допустим, мои переводы или лекции для филологов-русистов имеют сравнительно низкую социальную значимость; но если я бы была хирургом, и у меня была бы плановая операция, — почему я бы всё равно не могла рассчитывать на такую простую услугу, как детский сад? Или мой ребенок должен был бы ошиваться вместе со мной в операционной? Хотя, наверное, те немногочисленные мамы, которые действительно относятся серьезно к своей работе, уже пережили с утра двухчасовой кошмар поисков внепланового бэби-ситтера, и, если кого-то нашли, то, видимо, уже оперируют. С легким сердцем, ясной головой и полной концентрацией. Ну разумеется.

Чтобы меня успокоить, один папа однажды пошутил, что в следующий раз, когда найдет школу закрытой, он приведет детей в здание мэрии и оставит их на попечение чиновников. Мне эта мысль очень нравится, только я думаю, что, когда я по снегопаду дойду с двумя своими бармалеями в Палаццо Турси, мы как раз с этим самым папой там и встретимся, а ни одной мамы там всё равно не будет. Они и без снегопада детей разбирают из детского сада около четырех часов пополудни. Помню, записывая Петю в детский сад, я очень удивилась, что вечернее время в детском саду — с 16:30 и далее — называется «servizio speciale» [23] Специальная услуга ( итал .) ; но потом поняла, что его можно было бы назвать и экстраординарным — из сотни детишек нашего сдержанно буржуазного детского сада после 16:30 оставалось два-три ребенка, и те, по-моему, не были итальянцами.

С точки зрения большинства моих итальянских знакомых всё, чем я так активно возмущаюсь, никоим образом не является ущемлением прав женщин. Всему есть свое объяснение, говорят они; во-первых, страна католическая, во-вторых, здоровье детей — ты и сама должна понимать — это важно, а кухня итальянская не случайно самая знаменитая в мире…

Я долго не могла понять, что́ именно меня так раздражает в этих предлагаемых обстоятельствах. А потом вспомнила: церковь, дети, кухня — это ли не Кирхе, Киндер и Кюхе? [24] Kinder, Küche, Kirche ( нем . — «дети, кухня, церковь»), или «3 К» — немецкое устойчивое выражение, описывающее представления о социальной роли женщины в германской консервативной системе ценностей. Автором данной аллитерации принято считать кайзера Вильгельма II. Получается, что вся структура общества недвусмысленно подталкивает меня к тому, чтобы внимательнее относиться к своим обязанностям матери, жены и хозяйки. Оно, может, и неплохо, а в моем конкретном случае — даже необходимо, но — не знаю, как вы, а я вот очень раздражаюсь, когда меня к какому-то решению — подталкивают.

Когда я в 16 лет читала о волшебном превращении Наташи Ростовой в… «мамочку», мне казалось, что я очень понимаю и разделяю идеи Толстого. Оказавшись здесь, я поняла: всё не так просто. Одно дело — самостоятельно решать, какое место в жизни отводить семье и детям, совсем другое — когда уже всё решили за тебя.

Внимательно приглядевшись к итальянкам и их образу жизни, я подумала, что у советской власти есть свои заслуги перед русскими женщинами.

Мысль меня испугала. Точнее, я очень испугалась, что могла вообще такое подумать. Обычно это Сандро мне говорит: видишь, как положительно повлияла на вас (русских) советская власть. А я, конечно, доказываю, что это мы, русские, сами на себя повлияли, а советская власть нам при этом только мешала.

Но про то, как русским женщинам раздали сразу все права и обязанности, вы и сами всё знаете, а вот исследование вопроса женской эмансипации в Италии меня заставило задуматься.

В католической стране, где до 1974 года развод был запрещен, отдельным аспектам семейной жизни была посвящена целая группа прелюбопытнейших законов. Один из них — «abbandono del tetto coniugale» — обязывал супругов жить под одной крышей, и даже вроде бы некоторым образом защищал интересы женщин: нерадивого супруга, оставившего семью, можно было по этому закону вернуть под семейный кров [25] В законе так и написано — «tetto coniugale», букв . — «семейный кров». , а не бегать за ним с исполнительным листом. Но действовал закон и в обратном направлении: если сбегала от семейного крова жена, ее тоже можно было вернуть назад. В противном случае предусматривался серьезный штраф или год лишения свободы. То есть женщина была приравнена — как я это вижу — к стиральной машинке, которая вдруг отрастила себе ножки и сбежала, отказавшись стирать носки. Действительно, безобразие. Пусть себе стоит на месте и выполняет свою функцию.