Дебора Леви - Человек, который видел все [litres]

В итоге «Брызги океана» породили настоящее цунами.

Библиотекарша наклонилась через стол и уставилась прямо в мои океанические глаза. Мы с ней теперь напоминали взбешенных кошек, принимающих угрожающие позы в попытке предугадать, чем может быть опасен противник. А ведь я всего лишь подвел карандашом глаза. Мы смотрели друг на друга в упор. Свое явное неодобрение библиотекарша выразила довольно странным способом: проделала губами и подбородком что-то такое, от чего переносица ее сморщилась, а ноздри раздулись. Хорошо еще, что у нее не было при себе пистолета.

С переводчиком я результаты своего исследования не обсуждал. Он вообще куда-то исчез. Как и Луна, с которой я до сих пор не познакомился. Урсула сказала мне, что ее дочь записалась на курсы повышения квалификации и потому пока ночует в квартире у одного из врачей-радиологов, расположенной при больнице.

– Учится делать переливание крови, – сухо пояснила она.

Урсула так и не простила меня за то, что я забыл привезти им ананасы.

Мне было одиноко, и я часто проводил время с Райнером. Он водил меня в книжные магазины, в театры и даже познакомил с несколькими панками из своего церковного кружка.

Как-то вечером я возвращался домой из библиотеки и обнаружил, что за мной по пятам следует какой-то мужчина. Высокий и мускулистый, он шел по противоположной стороне улицы, шагая в ногу со мной. Очевидно, библиотекарша доложила о моих океанических глазах куда следует. Когда я остановился купить кетвурст, местную версию хот-дога, он тоже замер под фонарем. Несколько раз он закуривал, делал пару затяжек и тушил сигарету. У него были русые волосы до плеч и теплое серое пальто. Если я начинал прихрамывать, он прихрамывал тоже. Я остановился у трамвайной остановки и стал изучать расписание, и он тоже остановился и стал изучать трещину в асфальте. Еще во время первой нашей с Вальтером прогулки мне стало понятно, что запасы терпения у него бесконечны. Я чувствовал на себе взгляд его бледно-голубых глаз, но он вовсе не казался мне зловещим. Скорее всего, Вальтеру было ужасно стыдно и неловко из-за того, что его обязали за мной следить. Он явно делал это против воли. В какой-то момент я топнул ногой и громко произнес: «Чудеса!» Тем самым я хотел дать ему понять, что не виню его в том, что он вынужден гоняться за такой ничтожной мухой, как я. Тогда, в зеркале, я расшифровал сообщение, которое передал мне его взгляд, и точно знал, что он не считает меня гнусным уродом.

В конце недели Вальтер неожиданно объявился в библиотеке. Подошел ко мне и позвал переговорить с ним на улице. Оказалось, он хотел сообщить мне, что в ближайшие выходные совершенно свободен. И узнать, не хочу ли я съездить с ним за город, на дачу.

– Сейчас ведь грибной сезон в самом разгаре. Если повезет, на ужин нас ждет «весьма обильный урожай.

– Вальтер, я с удовольствием.

Ни с того ни с сего он вдруг спросил, есть ли у меня кто-нибудь в Лондоне.

– Был кое-кто, – ответил я. – Но, похоже, она меня как претендента всерьез не рассматривала.

– О! Почему же?

– Сам не знаю. Наверное, решила, что сейчас для нее важнее карьера.

– А кем она работает?

– Она студентка школы искусств.

– Что изучает?

– Фотографию.

– И какого рода снимки она делает?

Мне неловко было отвечать. Я не знал, что сказать о творчестве Дженнифер и как объяснить Вальтеру, что, насколько мне известно, фотографировала она в основном меня. И сути большинства ее фоторабот я не понимал, кроме разве что одной карточки, которую она назвала «Сол за письменным столом». Я до сих пор помнил, как сурово Вальтер отреагировал на рассказ Райнера о том, что у подруги его сестры конфисковали фотоаппарат и забрали пленку. Странный был момент. Может, голос его звучал так неестественно, потому что он сам не верил в то, что говорил? Вот Дженнифер верила в ценность своих фотографий, зато мои слова, обращенные к ней, в грош не ставила. И меня все больше начинал занимать вопрос: что вообще нужно человеку для того, чтобы во что-нибудь поверить? В Бога, в мир во всем мире, во внеклассовое общество? Может быть, толика чуда?

– Как твоя ходьба? – Вальтер махнул рукой куда-то в сторону моей ступни. – Все еще хромой?

Я закрыл глаза и прикоснулся к кончикам волос – как делал всегда, когда меня переполняли эмоции.

– Вальтер, если будешь ходить за мной по пятам, сам все узнаешь.

Вдоль дорожки, ведущей к дачному домику, лежали охапки скошенной травы. Вальтер объяснил, что хочет отдать ее соседу-фермеру на корм скоту. Мы бродили по участку под проливным дождем. Вальтеру не терпелось показать мне овощи, которые он сам вырастил, – в основном картошку и капусту. «Путем сажания в землю картофеля можно вырастить много нового картофеля». Дождю Вальтер очень радовался, так как недавно заново перекрыл на даче крышу. Один из соседей, раньше работавший на государственном телеканале, очень ругался на шум, и Вальтер был доволен, что игра все же стоила свеч. Его джинсы и футболка насквозь вымокли, с волос текло, но прятаться под мой зонтик он не желал. Мне же подумалось, что, стоя под зонтом в гордом одиночестве, я буду выглядеть слишком уж чопорным англичанином. Так что я отшвырнул его на траву и шагнул к Вальтеру, под дождь. Вальтер попросил рассказать, что нарисовано на стене с западной стороны. Оказалось, он никогда не видел этих граффити. Собственно, могло ли быть иначе?

Я не решался искренне говорить с Вальтером о том, что у меня на уме, потому что видел, как он следил за мной, когда я возвращался из библиотеки. Поэтому вдруг начал рассказывать, что дома, в Британии, мне удалось вырастить три разных сорта помидоров.

– Обычные «Сливы огородные», «Сан Марцано» и огромные «Костолуто Фиорентино».

– А что за почва? – заинтересовался Вальтер. Потом он заметил, что никогда бы не принял меня за человека, который станет разводить овощи. Я и сам был такого же мнения.

– Я выращиваю их в Саффолке, это графство на востоке Англии.

Вальтер мне не поверил. Собственно, я и сам себе не верил. Эти три сорта помидоров я вырастил в каком-то другом времени. И с кем-то другим – мы с ним вместе сажали семена в почву будущего. Волосы у этого человека были серебристые, скрученные в узелок на макушке. А ногти на пальцах обкусаны. Мы с ним оба стояли на четвереньках, он пальцами разминал мне поясницу и говорил, что нужно еще успеть посадить яблони, а то вот-вот пойдет дождь и все здесь затопит.

Вальтер от дождя, кажется, стал более разговорчивым. Рассказал мне, что подумывает устроить на участке пасеку.

– И как ты собираешься это сделать?

Для начала, объяснил Вальтер, он завел бы всего парочку ульев. И установил бы их поближе к цветущим растениям, чтобы пчелы могли собирать нектар. Там для них были бы и тень, и солнце, и защита от ветра.