Виталий Пуханов - Один мальчик [хроники]

Один мальчик мечтал стать поэтом. Принес показать стихи мастеру.

– Из тебя не выйдет никакого толку, – сказал мастер, прочитав подборку.

– Почему? – удивился мальчик.

– Ты уже хорошо пишешь, – ответил мастер.

Один папа считал, что человек свободен выбирать. Каждое утро ставил на завтрак перед ребенком бутылку пепси и тарелку овсянки. Ребенок вырос маленьким, зелененьким и больным, но свободным человеком. Папа предъявил ребенка корпорации пепси и отсудил большие деньги за нанесенный здоровью ущерб. И стали они жить-поживать, добро буржуйское проживать.

Один мальчик потерял совесть и не мог вспомнить где и когда. Спрашивал у знакомых – вдруг кто знает? Знакомые удивлялись: впервые видят человека, потерявшего совесть всю сразу. Совесть теряют медленно, она сыпется, как песок, из человека, и ее разносит ветром. «Так просто?» – удивился мальчик, пошел во двор, залез в песочницу и набил песком голову, рот, карманы и даже ботинки.

«Возьми три таза: медный, серебряный и золотой. В серебряный сложи серебро, в золотой – золото, а медным накройся», – напутствовал добрый волшебник одного мальчика накануне конца света.

«Возьми три кольца: медное, серебряное и золотое. Медное отдай первому встречному мужчине. Серебряное отдай отцу твоих детей. А золотое береги для мужчины, которого ты никогда не встретишь», – сказал добрый волшебник одной девочке.

Одна девочка спросила доброго волшебника, что такое литературный процесс.

– Попробую объяснить, чтобы ты поняла, – начал волшебник. – Литературный процесс – безумное чаепитие. Садишься за стол юной Алисой, а встаешь безумным шляпником, в очередь побываешь и кроликом, и садовой соней. Ничего не меняется вокруг, меняешься только ты, подчиняясь произволу возраста, обстоятельств и законам построения литературных сюжетов.

– У меня такое чувство, – сказал один мальчик, – что я уже читал эту книжку.

– Понимаю тебя, – ответил добрый волшебник. – У меня чувство, что эту книжку я уже писал.

– А такое разве бывает? – удивился мальчик.

– О! Еще и не такое бывает, – ответил волшебник.

– А мы с тобой люди или архетипы из книжки? – забеспокоился мальчик.

– Не знаю, – ответил волшебник. – Пусть решают злые волшебники.

Один мальчик торговал у метро книгами «все по пятьдесят». Когда ему протягивали деньги за книжку, он сообщал: «Граммов» – и протягивал пластиковый стаканчик.

Один мальчик был очень странным и завещал, чтобы на его могиле радостно и от души поплясали. «Есть один народ, – задумчиво начал добрый волшебник, – но за деньги они плясать на твоей могиле не станут, ты должен успеть стать врагом этого народа, тогда можешь твердо рассчитывать на успех».

Один мальчик полагал свою жизнь героической, полной смысла и трагизма.

– Расскажи людям о своей замечательной жизни, – предложил мальчику добрый волшебник. – Напиши книгу!

Мальчик сел писать и обнаружил, что жизнь его банальна и бездарна и ничего героического, трагического и вообще имеющего смысл в ней нет.

– Это таланта писательского у тебя нет, – утешал мальчика волшебник. – А все остальное есть. Ну ее, литературу эту, вранье сплошное.

– Вам должно быть все равно, какого цвета кожа у человека! – топал ногами злой волшебник. – Синее у него лицо, красное, зеленое, серое, черное, белое или в пятнах все и сразу. Вам должны нравиться все люди, независимо от цвета кожи!

– Я совершенно с вами согласен, – оправдывался мальчик, и его розовые щеки то бледнели, то багровели под испепеляющим взглядом злого волшебника.

Один мальчик решил стать великим деятелем культуры, большим художником, человеком, чье слово уважают и учитывают при формировании общественного мнения.

Мальчик пришел к доброму волшебнику и спросил:

– Что полагается великому деятелю культуры от современников?

– О! – начал волшебник. – Полагаются восхищение, зависть, умиление, цитирование, зарубежные поездки, любовь женщин, подарки от поклонников, государственные награды, упоминания в прессе, ну, конечно, деньги и еще раз деньги.

– А что не полагается большому художнику? – опасаясь подвоха, спросил мальчик.

– Не полагается иметь собственное мнение. Выскажешь однажды, и прощайте навсегда слава, былые заслуги, уважение и любовь. В одночасье всего лишат и забудут, как тебя звали, – сосредоточенно ответил волшебник.

– М-да, – сказал мальчик, – останусь-ка простым человеком при своем мнении.

– Да кому твое мнение интересно? – риторически спросил волшебник и гомеопатически захохотал.

Одна девочка ждала селедочный обоз, чтобы покинуть родное захолустье и уйти с обозом в Москву. Мимо шли поезда, через городок проезжал автобус, пацаны мотались туда-сюда на джипах, но девочка знала, что на учебу в Москву можно попасть только с селедочным обозом, потому что девочка была отличница и лучше всех в городке сдала ЕГЭ.

У одного мальчика было семеро детей. Он просил жену родить ему восьмого, но она ни в какую не соглашалась. Мальчик сидел на скамейке и горько плакал.

– Почему ты плачешь? – спрашивали мальчика добрые прохожие.

– У меня семеро детей! – отвечал мальчик.

– А, понятно, – участливо отвечали прохожие.

– Ничего вам не понятно, – сердито отвечал мальчик. – Я хочу восьмого!

И прохожие убегали.

Одному мальчику в голову постучалось зло. Кругом была тьма, и мальчик, не разобравшись, впустил зло в голову. Зло топталось в холодной голове, мальчик гостеприимно пригласил зло в свое сердце, где было тепло и уютно. Вскоре в сердце стало холодно и мерзко, мальчик задумался, как же ему теперь выгнать зло. «Нужно его хорошенько напоить, и оно само уйдет!» – посоветовал добрый волшебник. Мальчик хорошо выпил, и зло сразу подобрело и повеселело, но почему-то не ушло, а стало каждый вечер просить мальчика: «Налей!»

– Не встревай! – строго сказал добрый волшебник одному мальчику.

– Но ведь одни за майдан, другие против, одни мовные, другие русскоязычные, – возразил мальчик.

– Ты не понимаешь, – ответил волшебник. – Они все хохлы, и это спор хохлов между собою.

– Может, славян между собою? – уточнил мальчик.

– Нуда, ну да, – согласился волшебник. – И славян.

Одна девочка пять лет писала роман, дописала и принесла в издательство. Ее встретили сердитые семеро с ложкой.

– Где ты ходишь? Все сроки вышли! – хором сказали девочке редактор, иллюстратор, верстальщик, корректор и несколько вечно голодных акционеров.