Анна Бессмертная - Блаженны нищие духом

Андрей практически не пил. Курил много, но не пил. Кумарить тоже не стал. Ему почему-то казалось, что если он хотя бы один раз затянется травкой, то ему конец, не в том смысле, что пристрастится к наркоте, а в том, что его назавтра же убьют.

Все началось с боя в большом кишлаке, где засели духи. Бой был тяжелым, затяжным, с большими потерями. Кишлак отбили. В страшной суете острый взгляд Лехи не упускал ничего: массивный золотой перстень с руки убитого душмана незаметно перекочевал в карман, как и тощий, стянутый резинкой рулончик мелких зеленых купюр из кармана другого убитого.

В одном из сараев, осматриваемых на предмет оставшихся в живых духов, он обнаружил два хорошо упакованных небольших тюка, на всякий случай вспорол один — и сердце екнуло при виде плотных целлофановых мешочков с белым порошком. Действуя быстро и четко, как будто бы у него был заранее тщательно разработан на этот случай план, он запихнул два мешочка за пазуху, а остальные вывалил на пол. Вспорол второй тюк, половину вывалил рядом, и, жадничая, запихнул еще один пакетик к уже спрятанным двум. Хотел уже выходить, но передумал. Обложился под завязку пакетами, и только после этого, не задерживаясь дольше, выскочил на улицу. Двигаться было крайне неудобно, и была вероятность, что кто-нибудь заметит его раздувшуюся одежду, поэтому, оценив обстановку снаружи, решил отсидеться где-нибудь до завершения операции, которая, слава богу, подходила к концу. Лучше всего было не прятаться. Он присел на землю у одной из автомашин и обхватил голову руками. На вопрос, не ранен ли он, Леха ответил:

— Контузило, что ли… Ничего, сейчас оклемаюсь.

Докладывать о находке никому не стал.

Глубокой ночью, уже на месте, дождавшись, когда все уснут, Леха выскользнул из палатки и направился к маленькому кладбищу, находившемуся недалеко от кишлака. Ночь была темная, хоть глаз выколи, так что пробираться пришлось чуть ли не на ощупь. То здесь, то там раздавались какие-то непонятные звуки, и ему то казалось, что крадутся духи, то он успокаивал себя, что это какие-нибудь ночные животные вышли на охоту. Сердце бухало, как колокол. Он старался идти тихо, но под ногами то звякала какая-нибудь железяка, то хрустела ветка. Наконец он вышел за пределы кишлака. Глаза уже успели привыкнуть к темноте, и вскоре он нашел, как ему казалось, подходящее место в камнях, где и спрятал свою драгоценную находку. Идти обратно было гораздо легче.

Когда, возвращаясь, Леха уже подходил к палатке, он вдруг заметил огонек сигареты. Это курил Андрей. Предпринимать что-то было слишком поздно, поэтому он просто присел рядом и тоже закурил. Оба молчали, и Леха лихорадочно пытался сообразить, что же ему придумать и вообще стоит ли объяснять, откуда он вернулся. Первым докурил Андрей и ушел в палатку. Скажи он тогда хоть что-нибудь, хотя бы слово, Леха понял бы по интонации, каков расклад. Но Андрей, инстинктивно сторонившийся Лехи, ушел молча, создав, таким образом, первое звено в цепи всех последующих событий, оказавшихся для обоих роковыми.

Цепь же последующих событий вообще могла быть совершенно иной. Дело в том, что до появления Лехи у палатки сидели двое — Андрей и Ринат. Ринат был в романтическом настроении: он получил из дома письмо, в котором мать писала, что нашла ему невесту. Эта новость его, с одной стороны, прямо-таки распирала, а, с другой, суеверный страх мешал ему поделиться ею с товарищем. Он то раскрывал рот, чтобы уже сказать об этом, то тут же спохватывался и вместо новости рассказывал какой-нибудь анекдот. В конце концов он решил уйти спать, от греха подальше. Но могло быть и так, что первым ушел бы Андрей, и тогда судьба его сложилась бы как-то совершенно иначе. Лучше ли, хуже ли — неизвестно. Но все вышло так, как вышло, и с этим уже ничего нельзя было поделать.

На следующий день весть о найденной крупной партии наркотиков стала всеобщим достоянием, и все обсуждали количество, предполагаемую стоимость наркоты, что будет с ней дальше, сожгут или отправят на переработку, а может быть, попытаются нелегально переправить с грузом «двести»… Долговязый Ринат, смешливый и хитрющий, заливался соловьем, рассказывая то один случай, якобы произошедший с его знакомыми, то другой. И все они, эти знакомые, как он утверждал, ловко торговали наркотиками и жили припеваючи, вот только недолго. В ход пошли анекдоты о наркоманах. Леха хохотал вместе со всеми, тоже что-то рассказывал, а сам наблюдал за Андреем, и то, что он видел, ему совсем не нравилось: обычно вялый, Андрей был оживлен, и, рассказывая свой анекдот, почему-то смотрел в основном на Леху. Это был плохой признак. Мог ли этот придурок видеть что-то тогда, в кишлаке, когда он, Леха, нашел героин? И ответ напрашивался сам собой: а почему бы и нет? Вполне вероятно и другое, что тогда он, может быть, ничего толком не видел, особо ничего не понял, но, увязав сегодняшнюю новость о тюках с героином с ночной отлучкой Лехи, догадался обо всем. Если так, то что теперь делать? А вдруг он уже донес, и теперь Леху будут пасти? Нет. Вряд ли. Андрей бы не донес. Если бы донес, то уже сейчас небо было бы в алмазах. Да нет, доносить он не будет. Не похоже на него… Тогда что? Хочет, чтобы с ним поделились? Леха про себя страшно выматерился. Конечно, там хватило бы и на двоих, да вот только «хто ж ему дасть», как говорится…

Бывали такие дурные ночи, когда всем не спалось.

— Боб, колись, что тебе твоя девушка пишет? — пристал к Володьке Головко неугомонный Ринат.

— Теперь уже ничего не пишет.

— А чего так?

— Замуж вышла.

— От… — Ринат выругался матом.

— Да ладно… Вышла и вышла… Перо ей, как говорится, в одно место и счастливой семейной жизни.

— Слушай, мне один мужик рассказывал, биолог… В курятнике опыт проводили, — начал очередную байку Ринат.

Все дружно захохотали.

— Нет, правда, вот послушайте. Запустили десять кур и десять петухов. Ну, петухи, ясен пень, стали выяснять отношения между собой, кто будет султаном в гареме. Самые сильные и видные дрались между собой до победного. А самый замухорченный, общипанный, самый мелкий и позорный, пока они дрались, склевал всю еду и потоптал всех курочек. А те, петухи в смысле, переубивали друг друга, и он, этот мухортик, остался султаном в курятнике.

— Ага, — кто-то из темноты поддержал беседу, — пока мы здесь воюем, отмазанная перхоть трахает наших невест.

— Ты за всех невест не говори, — возмутился Ринат.

— А что ты возникаешь, у тебя же нет невесты…

— Чего это нет? Есть! — наконец прорвало Рината.

— Так вроде же не было?

— Не было, а теперь есть.

— Это как же так?

— Сосватали мне невесту.