Джеймс Гулд-Борн - Что мы знаем друг о друге

— Неожиданно воодушевляюще.

— Что ж, значит, я вру лучше, чем думала. — Кристаль подмигнула ему. — Ладно, смотри и учись. Я знаю танец, который может выстрелить.

Кристаль нажала на «плей», и стены задрожали. Она вышла в центр зала и встала напротив зеркала, покачивая головой и тряся руками, как боксер, готовящийся к атаке. Громкость нарастала по мере того, как музыка приближалась к кульминации, а когда пошла на спад, вместе с ней пошли ко дну и все надежды Дэнни выиграть призовые деньги. Он наблюдал за тем, как Кристаль ловко порхает по залу, едва касаясь досок. А если она все же наступала на пол, то звук напоминал шум дождя, будто она приземлялась сразу в нескольких местах одновременно. Она двигалась с грацией фигуристки и уверенностью руфера, вела себя раскованно, как рок-звезда, и свободно, подчиняясь одной лишь музыке. Мелодия снова стала развиваться; танец ускорился, и лампочки замерцали: может, Фэнни забыла заплатить за электричество, а может, как подозревал Дэнни, Кристаль двигалась так неистово, что высасывала энергию из всей округи. И даже когда музыка закончилась, а Кристаль остановилась, Дэнни все равно почему-то казалось, будто зал вращается, словно переполненный вырвавшейся из нее лишней энергией.

— Ну? — кивнула девушка. — Что скажешь?

Она даже не вспотела, а вот у Дэнни заблестел лоб.

— Думаю, ты права. Мне никогда не выиграть.

— Тебе не понравилось?

— Нет. Не понравилось, — ответил он. — Я восхищен. Это было невероятно! Но в том-то и проблема. Мне ни за что не освоить такое за три недели.

— Ну с таким настроем — точно нет, — бросила Кристаль.

— Может, сделаем что-нибудь попроще?

— Ты можешь делать что хочешь, Дэнни. Можешь выйти на сцену и пропукать «Голубой Дунай» через газетку. Мне плевать. Это не меня разорвут в клочья, если ты продуешь.

Дэнни уставился на свое отражение, пытаясь разглядеть что-то, помимо панды на грани вымирания.

— Ты правда думаешь, что я справлюсь? — спросил он.

— Никогда не узнаешь, пока не перестанешь ныть и не попробуешь, не так ли?

Этим они и занимались следующие три часа и потом каждый день на неделе. Они тренировались с восьми до одиннадцати, потом Кристаль приступала к работе, а Дэнни шел в парк, танцевал там до вечера и возвращался домой совершенно измотанный. И даже после этого, когда Уилл ложился спать, отец повторял утренний урок на кухне, тихонько отрабатывая движения, которым научила его Кристаль, и пытаясь ни во что не врезаться. Он скачал выбранную ею песню — агрессивную электронную музыку, словно с альбома «Лучшие хиты тюрьмы Гуантанамо». Он загрузил трек в айпод и слушал его везде, отстукивая ритм на коленях, столе, сиденье автобуса и любой другой доступной поверхности, пока не выучил структуру песни наизусть. Дэнни добавил ее и в свой парковый плейлист, чтобы тренироваться во время работы, но, кажется, такая музыка отпугивала определенные слои населения (пенсионеров, людей среднего возраста и тех, кого хоть раз арестовывали по обвинению в терроризме) и притягивала тех, кого ему совсем не хотелось бы приманивать — например, банду подростков, заставивших его позировать для унизительных селфи, а потом заплативших ему деньгами, которые до этого у него же и отобрали. Пару недель назад он позволил бы им все забрать, но тогда его контейнер был полон пивных крышек, пуговиц, шоколадных конфет и катышков из кармана; а сейчас он зарабатывал как никогда много. Ему все еще не хватало нескольких сотен, чтобы заплатить Реджу, но он старался об этом не думать. Он пытался сосредоточиться только на одном — на предстоящем конкурсе.

Вялые любители погреться на солнышке нежились в шезлонгах, а детишки плескались в воде и ковыряли крабьи норы. Чайки клевали пластиковые подносы, измазанные красно-желтой смесью кетчупа и карри. Развязные подростки потягивали пиво из банок и ржали над прохожими, гулявшими в тени флагов, развевавшихся над белыми башенками Брайтонского пирса. Посреди променада стояли шумные игровые автоматы, за одним из которых рубились Дэнни и Уилл. Их глаза бегали из стороны в сторону, следя за двумя бойцами на экране. Сын выглядел сосредоточенным, отец — озадаченным. Оба лупили по кнопкам консоли, но, казалось, только Уилл понимал, по каким именно он попадает и зачем.

— Ладно! — выпалил Дэнни. — Стой… Пауза. Если только… Погоди. Вот! На! Получи! Еще! Еще!

Он дергал джойстик из стороны в сторону и бил по кнопкам кулаком. Его боец выдал серию впечатляющих приемов, но все оказалось зря. Уилл ответил ураганом агрессии: ранил и обездвижил бойца Дэнни. Зловещий голос предложил ему добить противника.

— Все? — удивился Дэнни. — Мне крышка? Опять? — Сын кивнул.

— Ну давай, — вздохнул Дэнни. — Избавь меня от мучений.

Уилл склонился над консолью и, хитро ухмыляясь, начал быстро дергать джойстик, а затем нажал несколько кнопок. Его боец выдал такой мощный апперкот, что начисто снес голову противника с плеч. Та мячиком покатилась в пропасть.

— Доволен?

Уилл кивнул, явно гордый собой.

— Пойдем. Думаю, ты мне достаточно голов отрубил сегодня.

Попасть в Брайтон оказалось непросто. Вернее, сама поездка далась легко, а вот планирование — немного сложнее. С тех самых пор, как Уилл рассказал панде о поездке с матерью на море, Дэнни пытался придумать, как позвать сына в путешествие, не вызвав подозрений. Он и так за одну ночь превратился в мастера блинчиков и убийцу паровозиков — и теперь боялся выдать себя с потрохами, ни с того ни с сего предложив махнуть в Брайтон. В конце концов ситуацию спас Мо. Родители повезли его на выходные в Клактон-он-Си навестить родственников, и Уиллу нечем было заняться. Дэнни спросил сына, не хочет ли тот тоже отправиться к морю, и мальчик охотно согласился.

Они обошли несколько автоматов в поисках новой игры. Дэнни пытался найти старенький агрегат с монетками, который был рухлядью еще тринадцать лет назад, когда он увидел его впервые. Скорее всего, его давно уже выкинули, разобрали на металлолом или забыли на eBay, потому что никто не стал бы оплачивать доставку машины весом с беременную корову; но нет — он стоял на месте, прятался в сторонке, переживая очередную из бесконечной череды атак: двое мальчишек пытались вытащить деньги, толкая агрегат бедрами и наваливаясь всем телом.

Дэнни улыбнулся, вспомнив свое первое официальное свидание с Лиз: они запрыгнули в поезд не заплатив и всю дорогу до Брайтона просидели в туалете. Когда кондуктор стучал в дверь, Лиз притворялась старушкой, страдающей то от отравления, то от морской болезни. Тот день они провели, таская всякие штуки из лавки приколов, убегая из винных магазинов, откуда их прогоняли, бросая чипсы в ничего не подозревающих прохожих, чтобы на тех пикировали чайки, и бродя между тех же самых игровых автоматов, где теперь бродили отец с сыном. Тогда Дэнни тоже попытался справиться с тем старьем с монетами, прибегая ко всяким ухищрениям, — желая не столько добыть денег, сколько похвастаться силой перед Лиз. Но доказать ему удалось лишь одно: пятидесятикилограммовому мальчишке — кожа да кости — не совладать с агрегатом, весящим добрых полтонны. Хотя кое-чего он все же добился: врубил сигнализацию — и был ужасно горд собой, пока не заметил направляющегося к ним охранника. Дэнни рванул к выходу, понял, что Лиз с ним нет, вернулся за ней, и они вдвоем бросились бежать по пирсу. Так они впервые взялись за руки — и не отпускали друг друга весь день.