Лоран Гунель - Я обещаю тебе свободу

Но к сожалению, за последнюю неделю Сибилла Ширдун очень сдала. Она не вставала с постели, и сиделка предпочитала не беспокоить ее.

— Можете просто сообщить, что пришли гости? А она сама решит, выходить или нет.

Строгая дама ответила отказом.

Сэм и Джереми сидели и ждали.

Чтобы скоротать время, они тихонько переговаривались. Джереми волновался. Он боялся, что после стольких лет Сибилла его не узнает. Все-таки ему недавно исполнилось восемьдесят три года… Постепенно темы исчерпались, и разговор сошел на нет.

Сэм вспоминал историю Сибиллы и советы великого магистра касательно каждого типа личности. Он думал о том, как сильно эта встреча изменила ту незаметную, болезненно застенчивую женщину, которой она была, выведя на авансцену собственной жизни. Он представлял, как она создавала благотворительный фонд, как руководила им и добилась небывалого успеха… Просто уму непостижимо.

Что касается самого журналиста, он никак не мог понять, какой тип характера достался ему. В последнее время он колебался между первым, четвертым и шестым. Непростой выбор. В какой-то момент он пришел к выводу, что нет смысла лишать себя чего-то, если тебе подходят целых три пути духовной эволюции.

И потом, почему бы не пользоваться сильными сторонами каждого из типов личности? В зависимости от ситуации можно быть перфекционистом, как номер один, помогать людям, как номер два, эффективно работать, как номер три, превращать страдания в творчество, как номер четыре, опираться на логику и рассудок, как номер пять, быть предусмотрительным, как номер шесть, и оптимистом, как номер семь, держать все под контролем, как номер восемь, и жить в гармонии с миром, как номер девять.

Джереми поднялся с кресла и прошелся по террасе. Он сел за рояль, повернувшись лицом к озеру. Тишину райского места нарушало только доносившееся издалека тихое чириканье. Потом и птицы замолчали, словно тоже замерев в ожидании.

Сэм задержал дыхание.

Джереми положил руки на клавиши… и заиграл.

Звук был удивительно чистым: верхние ноты звенели, как колокольчики, нижние гладили слух нежным бархатом. Сама мелодия никого не могла оставить равнодушным. Сэм понял, что звучали «Sibille’s reflections».

В какой-то момент журналист обернулся. Сибилла Ширдун стояла в дверном проеме. На ней было струящееся платье цвета слоновой кости. Она направилась к сидевшему спиной Джереми. Слезы текли по ее щекам. Подойдя к пианисту, она медленно положила руку ему на плечо.

Он повернул голову, не переставая играть. Их взгляды встретились. Сэм услышал, как она прошептала:

— Спасибо, Джереми. Спасибо за все.

Два месяца спустя Сэм прилетел в Каталонию, чтобы написать статью о празднике святого Георгия. Местная телепрограмма сообщила о смерти великой Ширдун.

Конечно, он понимал, что рано или поздно это должно было случиться, и все же ему стало грустно. Словно черным покрывалом, окутала его тоска.

Интернет уже пестрил статьями на всех языках мира, посвященными певице.

Несколько часов спустя ему позвонил Жоэль Жобе, тот самый человек, который сумел вернуть к жизни старый рояль.

— Я слушал новости. Знаю, что произошло, — сказал он. — Это мне кое о чем напомнило. Три месяца назад, разбирая рояль, я обнаружил блокнот с записями. Он был спрятан под декой. Надо сказать, хорошо спрятан. Я отложил его, собирался рассказать вам, но тут меня срочно вызвали в Швейцарию, и я совсем забыл.

— Можете отправить мне блокнот?

— Конечно.

— Я сейчас в Барселоне, скину адрес отеля эсэмэской.

Радости Сэма не было предела — еще чуть-чуть, и он сможет прочитать дневник Сибиллы Ширдун, где она подробно рассказывала о том периоде своей жизни.

Сэм сидел в приемной нотариуса, к которому перешли дела Оскара Фирмена, и листал журналы. Почти все они писали о Сибилле Ширдун, но ничто не могло сравниться с его шедевром. Из-за того что в редакции скопилось слишком много материалов, серию интервью пришлось сдвинуть, и она увидела свет… накануне смерти дивы. Из всей печатной прессы только «Ньюсуик» вышел с ее лицом на обложке. Продажи побили все рекорды.

— Месье Бреннан?

— Это я, — отозвался Сэм.

— Мэтр Варен ждет вас. Прошу следовать за мной, месье.

Журналист встал и пошел за секретаршей, в очередной раз поразившись тому, как торжественно умеют говорить французы.

Они свернули в коридор, пол которого покрывал отличный паркет, стены были отделаны светлым деревом, а высокий потолок украшала лепнина. Выглядело все это очень дорого.

На секретарше был модный костюм и туфли на высоком каблуке.

Сэм пожалел, что надел кроссовки, а не ботинки.

— Добрый день, месье, — приветствовал его нотариус, вставая из-за стола.

— Добрый день, мэтр, — ответил Сэм, протягивая визитку.

Он усмехнулся про себя. Впервые в жизни пришлось использовать это старинное обращение.

— Здравствуйте! — раздался звонкий голосок.

Совсем юная девушка убирала книги в огромный шкаф.

— Нужно говорить: «Здравствуйте, месье», — тут же поправил нотариус высокомерным тоном.

— Привет, — ответил ей Сэм.

— Это стажер, — снисходительно пояснил мэтр Варен.

Они сели, и Сэм сразу взял быка за рога:

— Вам звонила моя ассистентка.

— Да, я в курсе.

— Значит, вы знаете, что я собираю информацию о человеке, умершем около пятидесяти лет назад, клиенте вашего предшественника.

— Да, это Оскар Фирмен, клиент мэтра Жаке, — ответил он, похлопав рукой по тонкой папке, лежавшей на рабочем столе.

— И вы знаете, что я ищу потомков месье Фирмена.

— У него их нет, — ответил он, открывая папку. — Я проверил. Ни одного наследника. Его имущество было передано государству.

В этот момент секретарша снова вошла в кабинет:

— Вы не могли бы подойти на секунду, мэтр, мадам Жирар все еще ожидает вас…

— Да… Сейчас подойду. Прошу прощения, я вернусь буквально через две минуты, — сказал он Сэму и исчез в коридоре.

Журналист повернулся к девчушке:

— Ты уже работаешь? Сколько тебе лет?

— Мне четырнадцать, прохожу практику.

— Хочешь стать нотариусом?

— Ну… вообще-то, нет. Я все это терпеть не могу!

— Тебе не нравится профессия или твой шеф?

В коридоре послышались шаги. Нотариус вернулся в кабинет.

— Оскар Фирмен оставил завещание?

— Вы знаете, что я не имею права разглашать эту информацию.

— Но ведь прошло пятьдесят лет, и у него нет наследников…

— Да, но закон есть закон.

— Я не собираюсь лезть в чужие тайны или совать нос в финансовые вопросы, просто хотел узнать, не оставил ли он каких-то особых инструкций или писем…

Нотариус вздохнул:

— Могу сказать только одно. Он оставил письмо, но нам так и не удалось найти адресата.