Марина Эшли - Удивительные истории о бабушках и дедушках [антология]

— Танцуй, Светлана Владимировна, сумка твоя нашлась. Денег и телефона — как понимаешь — нет… Извиняйте! Зато все остальное на месте.

Переодетая в короткие джинсы и слегка жмущие кроссовки, Света уже в коридоре шепотом попросила у Славки адрес бабусиного внука.

— Зачем? — удивилась та. — Он отпетый подонок, я сама с ним недавно разговаривала, хотя бы паспорт просила вернуть — бесполезно! Говорит, что его будущий тесть — большая шишка, в полиции связи имеет, и если надоедать не перестану — он меня со свету сживет. Ничего у тебя не получится!

— У меня получится! Мой папа — генерал, он поможет!

— Ну попробуй, сейчас напишу, только ручку найду.

— Подожди, — Светлана достала из сумки ручку и, вытащив из папки злосчастный акт проверки, оторвала половину листа. — Пиши.

Она протянула ошарашенной Славке обрывок бумаги, а остальные листы скомкала и положила на холодильник.

— Вот, написала: Вторая Планерная, дом семнадцать, квартира шесть, Марк Смирнов. Здорово будет, если он хотя бы паспорт вернет — больше нам с бабусей ничего от него не надо. Эй, слышь, подруга… Плохо тебе?

— Марк Смирнов… Вторая Планерная… — пробормотала побледневшая Светлана.

Она виновато посмотрела на Славку и, закрыв лицо руками, вдруг разрыдалась.

— Ты чего? — испугалась Славка, обняла Светлану и стала гладить ее по волосам. — Если сложности, то… не надо… Забудь! Ты ведь никому ничего не должна. У нас с бабусей все прекрасно! К нам гости приходят… И ты приходи обязательно! Ты на самом деле классная, таких нечасто встретишь… Ради меня раньше никто ничего не делал, а ты целый акт не пожалела…

Самым любимым выражением бабы Симы было: «Не доводите меня до белого каления!»

И Сережа сразу представлял колени бабушки — белые, круглые, как свиные голяшки, с розовой меткой под самыми чашечками от тугих резинок капроновых гольфов. Вот и сегодня утро выдалось хлопотное, и «белые колени» поминались чуть ли не поминутно. Все собирались за грибами…

— Ой, Валька! А ну как потеряется он? Шебутной же! — Так мы его от себя никуда не отпустим! — убеждала бабу Симу тетя Валя, укладывая на дно плетеной корзинки бутерброды с сыром и похожие на жабенышей свежие огурцы — зеленые с белым пузиком, пупырчатые.

Бабушка лишь качала головой.

— Да и лес знаком ему с детства, — продолжала тетя Валя. — Поди, каждое лето в Борисову Гриву ездим.

— Да в прошлом-то году грибов не было! Вот и сидели дома. Получается, в позапрошлое ходили. А ему тогда шесть всего было. Забыл уже все, небось!

— И ничегошеньки я не забыл! — буркнул Сережа. — И тропинку помню, и полянку, где два дуба растут, и ельник, и пень трухлявый!

— Да сгнил уже давно твой пень! — загоготал Мишка, сын тети Вали и Сережин двоюродный брат.

Баба Сима долго паковала внука в старую залатанную одежку, сохраненную в доме как раз на случай леса. Сережа смотрел на руки, торчащие из его когда-то любимой клетчатой рубахи, на протертые на коленках «салютовские» джинсы, из которых он вырос еще в прошлом году, и старательно отводил глаза, чтобы не натолкнуться на ехидный Мишкин взгляд.

«Мишке-то хорошо, — подумал Сережа, — уже десять стукнуло, и бабушка его мучить почти перестала». — Ба-а, ну шарф-то зачем?

— Сентябрь на носу, заморозки уже были.

— А штаны в носки заправлять?

Мишка нарочито прикрыл ладонью рот, будто ему так смешно, что уж не сдержаться! Сережина дворняжка Жулька — маленькая, пегая, кудрявая, как парик Мальвины из любимого фильма, нетерпеливо тявкала у двери, призывая поторопиться.

— Все надо заправлять. Рубашку в брюки, брюки в носки. От клеща поганого. И шею замотать, — командным голосом отдавала приказы баба Сима. — А лучше платочек на голову надеть, чтобы ушки… — Платочек?! — почти со слезами перебил Сережа. — От такой страхолюдины все грибы в лесу попрячутся! — засмеялся Мишка.

— Платочек, и правда, перебор, — вмешалась пожалевшая племянника тетя Валя. — Я ему кепку дам мужнину. Села, негодная, после стирки, Сереже аккурат в самый раз будет. И красивая — с олимпийским мишкой.

— Ах, не доводите меня до белого каления!

Баба Сима еще поворчала немного, потом повесила внуку на плечо клетчатый термос на ремне и наказала к шести вечера «кровь из носу» всем вернуться. А то грибы чистить придется «в ночи».

На улице их ждал старенький семиместный фургончик, желтый с большими серебряными буквами V и W на плоском белом лбу и тремя рядами бордовых кресел в салоне. Дядя Толя ласково звал его Бегемотик и любил полежать под ним все выходные напролет. Он и сегодня бы залег, но тетя Валя «организовала грибы», и все семейство, включая Мишку и деда Шаню, встав спозаранку, влезло в пахнущее смазкой и вечным ремонтом дерматиновое Бегемотиково нутро. Баба Сима ехать отказалась, сославшись на давление, но после уговоров Мишкиного семейства разрешила-таки взять Сережу.

Пока тетя Валя собирала корзинки и сумки, а дядя Толя, вздыхая, в последний раз заглядывал Бегемотику куда-то под брюшко, Сережа загадал, что назло Мишке он сегодня найдет самый большой гриб. И не солонуху какую-нибудь, а белый! Непременно белый — с бархатной коричневой шляпкой и толстой, как бочонок, ножкой. И нисколечко не червивый — пусть все обзавидуются!

Обойдя автомобиль, Сережа обнаружил на нем одну новую шину. Она была черной, как мокрая земля, с маленькими резиновыми волосками возле обода, будто бы не побрилась. Дед Шаня, до этого дремавший на переднем сиденье, приоткрыл дверцу и с гордостью произнес:

— Красота-то какая! Правда, Сергунь? С трудом достал — выменял в Апрашке на Валькин югославский фен с колпаком. Ну и добавить чуток пришлось, — дед тяжело вздохнул, — то, что с пенсии откладывал. Зятьку подарок на юбилей.

Сережа присел на корточки возле колеса, вдохнул восхитительный запах новой резины, не съеденный еще доро гой, и вспомнил аромат черных поручней открытой год назад станции метро «Приморская». Не забыть ему тот день, когда они с мамой, завороженные, долго стояли на пахнущей лаком и краской платформе, любуясь тяжелыми медальонами с барельефами кораблей, якорями с цепями возле желтой торцовой стены и блестящим, словно натертым мастикой, полом. Но самыми удивительными для Сережи были все-таки поручни, бежавшие вверх чуть быстрее, чем лесенка эскалатора, — так, что приходилось сдвигать руку, скользя по их черной гладкой змеиной спине! И на ладошках долго потом оставался пьянящий химический запах новенькой резины! — А где твои предки? — прервал Сережины мысли Мишка.

— На экскурсию поехали по Золотому кольцу.

«А могли бы меня взять с собой», — с досадой подумал Сережа, вспоминая мамины торопливые сборы и папино преддорожное ворчание.