Вера Колочкова - В тихом семейном омуте [litres]

– С днем рождения, дорогая… Это наш с тобой общий день рождения.

– И тебя с днем рождения… Мы родились заново, мы будем жить…

Потом они чокнулись, выпили одновременно. Потянулись друг к другу, уперлись лбами, постояли так минуту.

Тая подумала про себя: интересно, кто из них эту процедуру придумал? Наверное, Маргоша. Как-то у нее все это выходит… Более истово, чем у Влада. Такое чувство, что еще секунда – и она в обморок упадет от переизбытка экзальтации.

Про пельмени Марго тоже не забыла напомнить – а как же без пельменей-то! И рюмки опрокидывала в себя одну за одной… И правда, как ей плохо не становится от такого алкогольно-эмоционального коктейля?

Филипп же вел себя очень скромно – в отличие от прошлого раза. Не то что вопросов не задавал – даже в сторону ее не смотрел. А когда Влад и Маргоша отправились на балкон покурить, вообще вышел на кухню, оставив Таю одну. Впрочем, она была этому обстоятельству ужасно рада… Не заставил с ней танцевать – и спасибо ему большое!

Потом Влад с Маргошей вернулись с балкона и посиделки с воспоминаниями продолжились. Да, все шло как обычно, и все было хорошо… И вроде бы уже вечер близился к концу, и Маргоша уже дошла до кондиции, глаза осоловели. Тая захлопотала с чаем, достала из холодильника клюквенный торт, который сама испекла, между прочим. Вдруг вспомнила, что забыла украсить его красными ягодами клюквы… Пошла через коридор на дальний балкон, чтобы ухватить горсточку ягод, и остановилась перед балконной дверью в нерешительности. С балкона хорошо были слышны голоса…

– Да не трогай меня, отстань! Ты же видишь, я не в себе, мне плохо! Все, не могу больше разыгрывать из себя дурочку, нет у меня сил, понимаешь ты это или нет?

– Перестань… Перестань, слышишь? Нельзя сейчас… Пожалуйста, умоляю, возьми себя в руки! Вон, у тебя тушь под глазами потекла, помада по всему лицу размазалась…

Женский голос принадлежал Марго, это же очевидно. А второй голос – Филиппу. Тая даже успела удивиться, как жалко он звучит… Как умоляюще.

– Представляешь, как твоя истерика выглядит со стороны? Что о тебе Влад подумает? А Тая? Ведь им надо будет объяснить как-то…

– А мне плевать, что подумает обо мне эта девчонка! Да кто она такая вообще? Откуда она взялась? Прыгнула к Владу в постель, воспользовалась своим молодым телом… Теперь еще и ребенка ему родит… А я на это все должна смотреть, да? Приходить к нему раз в год и любоваться счастьем этой сопливой девчонки? Нет, нет, я не хочу! Я не могу, Филипп! Не могу на все это смотреть! Я хочу, чтобы ее больше не было, не было! Ты слышишь меня или нет? Не надо меня хватать, хватит мне рот затыкать! Убери свои ручонки дрожащие, ты мне противен, видеть тебя не могу!

– Тихо, моя родная, тихо… Не надо так громко… Хорошо, я не буду тебя трогать, только молчи…

– Но я не могу больше, не могу!

– Хорошо, хорошо… Не можешь, и не надо. Мы сейчас же уйдем домой. Скажем, что ты плохо себя чувствуешь… Я придумаю, что сказать, Маргошенька… Потерпи, моя милая, скоро домой пойдем. Не надо здесь, прошу, умоляю… Пойдем, я тебя в ванную провожу. Потерпи… Вот так, молодец. Обопрись о мою руку, пойдем…

Тая тихо шарахнулась от двери, пробежала на цыпочках по коридору на кухню. Отдышалась немного, потом спохватилась – а где же Влад? Наверное, на другой балкон ушел курить. В квартире этих балконов аж три… Потеряться можно. И спрятаться тоже можно…

Вдруг услышала, как он зовет ее из комнаты. Хотела пойти, да ноги не несли, так и стояла перед столом, глядя на клюквенный торт. И черт ее понес на дальний балкон за этими ягодами!

– А, вот ты где… – услышала она за спиной расслабленный хмельной голос Влада. – А я вышел в гостиную – нет никого… Куда все делись, Таечка?

– Я… Не знаю… По-моему, Марго в ванной должна быть… Наверное, и Филипп с ней…

– А что, ей плохо?

– Я не знаю, Влад. Я… Я так растерялась, я не знаю… Я слышала, как они сейчас… На балконе говорили…

– На каком балконе?

– На дальнем… Который из коридора…

– А что они там делали?

– Да я ж тебе объясняю – я слышала, как они говорили! А потом… Потом Марго в ванную пошла…

– Да что с тобой, Таечка? Почему ты вся дрожишь? Ты опять себе что-то надумала, да? Ну подумаешь, говорили что-то… Они могут хоть о чем говорить, это их дело… Может, и ссорились даже… Они часто ссорятся, у Маргоши такой характер трудный и неуживчивый! Филиппу многое от нее терпеть приходится… Не обращай внимания, успокойся, пожалуйста!

Она не успела ответить – на кухню заглянул Филипп, проговорил виновато:

– Простите, мои дорогие, но вынуждены вас покинуть… Срочно уезжаем домой, я уже такси заказал, сейчас подъедет. Извините…

– Погоди, Филипп! – развел руки в недоумении Влад. – Я не понял… Как это – покинуть? Да мы еще и не посидели толком, только начали! Вон, Таечка тортом домашним хотела вас угостить!

– Мне очень жаль, Влад, но обстоятельства так сложились. Нам надо срочно уехать, прости…

– Да какие, к черту, обстоятельства! Где Марго? Дай-ка я сам с ней поговорю! Что значит – уехать? Нет, нет…

– Она не может сейчас говорить, Влад. Ей плохо.

– Плохо? Да почему? Что тут у вас произошло, черт возьми, пока я курил на балконе?

– Да понимаешь, мама Маргошина позвонила – у Тимоши температура вдруг подскочила, надо «Скорую» вызывать. Они ж оба у нас простудились, и Тимоша, и Катенька. Вот Маргоша и боится – а вдруг пневмония? И расстроилась так, и заплакала… И сейчас тоже плачет, никак не могу ее успокоить.

– А… Ну, тогда понятно, что же… – понимающе закивал головой Влад. – Тогда езжайте… Дети – это святое, я тут и возражать не буду. Сам скоро отцом стану, понимаю…

Тая глядела на него, чувствуя, как растет внутри непонятная злость. Понимает он, видите, понятливый какой! Ему врут, а он все понимает! Еще и отцовство свое в это сплошное вранье приплел…

И Филипп тоже хорош – да разве можно детьми свое вранье прикрывать, они-то тут при чем? Придумал бы другое что-нибудь, фантазии не хватило, что ли? Если уж не может правду сказать…

А она? Она-то почему сейчас молчит, интересно? Взяла бы да выступила вперед и бросила бы в лицо Филиппу – я знаю, мол, отчего ваша жена истерит! Она хочет, чтобы меня не было, только и всего! Чтобы я исчезла из жизни Влада навеки! Я сама слышала, я знаю!

Но не выступила вперед, правду в лицо не бросила. Стояла будто каменная, будто нашептывал ей сейчас кто-то на ухо: не надо, не говори сейчас ничего, молчи… Не к месту и не ко времени сейчас, не надо…

– Давайте хоть до такси провожу… – предложил печально Влад, но Филипп остановил его быстрым жестом:

– Не надо, не надо, зачем это? Я думаю, Марго не захочет, чтобы ты ее в таком расхристанном состоянии видел… Сам понимаешь ведь, брат. Когда у женщины ребенок в опасности, она никого не хочет видеть, не надо…