Юрий Мамлеев - Том 1. Шатуны. Южинский цикл. Рассказы 60–70-х годов

И грибы, и продавцы, и генералы, и уроды, и домашние хозяйки, и мертвяки, и ангелы, и всё в себе, в нём, в я, в этой фантасмагории личного местоимения. «Я» смотрит в анфиладу кривоватых зеркал и узнаёт во всех горбатых и прямых собственное отражение, и кричит приветственное «ой, петух!» Только кому?

Юрию Витальевичу Мамлееву.

Писатель Мамлеев, который выдумал все эти рассказы, находится в стороне от точки. Он сам доказал, что никакой стороны нет, и отошёл всё-таки в сторону. Он не оставил нам счастье альтернативы, лазейки сомнения. Нет ничего, кроме этой самой точки — и всё. Не «мне кажется» или «я предлагаю», а так и только так. Среди героев Мамлеева нет сомневающихся — и им не о чем спорить. Тут есть только мудрецы, которые уже всё поняли, и дураки, которые ещё поймут. Мамлеев никому не оставил сомнений и чаяний.

Сам-то он знает, что придумал этот мир для литературы. Это ей он не оставил выбора — принимать или не принимать. Какие могут быть мотивы и сюжеты, идейно-тематические планы и функционально-стилистические комплексы! Попробуйте порассуждать с баптистом о жанровой специфике Евангелия. Спросите аятоллу о метрике Корана. Мамлеев придумал мир и вставил нас всех туда хуже татарина. Обло стозевно «Я» и потирающий ручки Мамлеев — вот до чего докатилось мироздание.

И с какой выдумкой и любовью он всё нам сочинил. «Мертвячонок Петя из глаз насобачился кровь сосать», а человечье сознание стало помётом слона, «да-да, слоновьим калом большого индийского слона, кланяющегося людям в светлом и шумном цирке. Можно ли выразить эту степень существования?!»

Это же надо такое выдумать.

А если он угадал, щелкопёр?

Сейдж — восточный мудрец ( примеч. авт .).