Люсинда Райли - Комната бабочек

Чаще всего к ней взывал Сэм – он изо всех сил старался утвердиться и, казалось, постоянно ссорился с кем-то из своих приятелей. Когда же спустя три года Ник последовал за братом, она редко слышала от него хоть какие-то жалобы.

Первое время, овдовев, когда мальчики еще были маленькими, Поузи очень хотелось иметь возможность побыть одной, но, когда оба сына уехали в школу и она наконец получила желанное уединение, в ее душе поселился пронизывающий ветер одиночества, пролетев сквозь эти оглохшие стены.

Впервые в жизни, вспомнила Поузи, просыпаясь по утрам, она пыталась найти повод для того, чтобы вылезти из кровати. Тогда она осознала, что из ее жизни вырвали сердце, и осталась одна пустая оболочка. Из года в год она переживала тяжелую утрату, отправляя мальчиков в школу.

Это ощущение потрясло ее – до этого момента она никогда в жизни не впадала в депрессию, видя в ней лишь признак слабости, однако в тот ужасный месяц, после первого отъезда Ника в школу, она укорила себя в том, что раньше столь легкомысленно думала о расставании с детьми. И тогда она поняла, что нуждается в каком-то проекте, способном отвлечь ее от тоски по детям.

Однажды осенним утром она пришла в отцовский кабинет и наткнулась в ящике его стола на старые планы сада. Судя по этим планам, отец задумал, очевидно, превратить парковые земли в нечто грандиозное. Благодаря тому, что пергаменты хранились в темном ящике, чернила не выцвели, а остались яркими, все очертания и пропорции четко продуманных парковых зон отец изобразил в свойственной ему основательной манере. Поузи заметила, что рядом с Башней он наметил участок для сада бабочек, перечислив богатые нектаром многолетники, которые, как она знала, во время фазы полного цветения будут изобиловать богатством красок. Аллея Глициний вела к саду с ее любимыми грушами, яблонями, сливами и даже фиговыми деревьями.

Рядом с огородом отец выделил места для большой теплицы и обнесенного оградой садика с замечанием: «Ивовая игральная галерея Поузи». Причудливые живописные дорожки соединяли разные части комплекса, и Поузи усмехнулась, заметив на его плане рядом с крокетной площадкой пруд («для охлаждения пыла разгорячившихся игроков»). На плане имелся также и розарий с надписью «Цветник Адрианы».

В общем, в тот день, выйдя из дома с мотком веревки и ивовыми колышками, Поузи начала размечать границы нарисованных отцом участков, которым предстояло заполниться мышиными гиацинтами, черемшой и крокусами, все они не требовали особого ухода и прекрасно привлекали пчел, когда те пробуждались после зимней спячки.

Да, Поузи помнила, как через несколько дней, погрузив руки в рыхлую землю, вдруг улыбнулась, впервые за много недель одиночества. Запах компоста, ощущение солнечного тепла на затылке и посадка луковиц, способных обеспечить по весне желанное цветение, – все это напомнило ей годы, проведенные в Кью.

В тот день началось то, что стало ее страстью на грядущие четверть века. Она разбила обширную территорию поместья на секции и каждую весну и осень трудилась над новым участком, добавляя к отцовским собственные планы, включив в них свой личный pièce de résistance [11] Гвоздь программы ( фр .). – оригинальный партер под верандой с затейливо изгибающимися низкими оградками вокруг клумб с душистыми розами и лавандой. Поддержание сада в порядке требовало дьявольски много труда и времени, но зато какой изысканный вид открывался на него из фасадных окон.

Словом, сад этот стал ее хозяином, другом и возлюбленным, оставляя мало времени на иные мысли и заботы.

– Мам, это изумительно! – восклицал Ник, когда приезжал домой на летние каникулы и она показывала ему новые плоды своих трудов.

– Ну да, а как насчет ужина? – спрашивал Сэм, пинком сбрасывая футбольный мяч с веранды. Поузи вспомнила, как в детстве он трижды разбивал стекла в теплице.

Собрав ингредиенты для приготовления торта, который позже собиралась отвезти своим внукам, Поузи испытала знакомое чувство вины, вызванное мыслями о старшем сыне.

Разумеется, она нежно любила Сэма, но всегда считала его гораздо более трудным мальчиком, чем Ник. Возможно, просто потому, что с младшим сыном у нее обнаружилось много общих интересов. Например, пристрастие к «старью» – так называл антикварные вещи Сэм, наблюдая, как младший брат скрупулезно очищает от древоточца старый сундук. Если Сэм с жаром брался за дело, быстро вспыхивая, хотя его внимание вскоре распылялось, то Ник действовал гораздо основательнее и спокойнее. Он понимал красоту, и Поузи нравилось думать, что такое понимание он унаследовал от нее.

«Страшная правда в том, – подумала она, замешивая яйца в тесто, – что можно любить всех своих детей, однако это еще не означает равной любви к каждому из них».

Больше всего огорчало, что между двумя ее сыновьями не было близости. Поузи вспомнилось, как едва научившийся ходить Ник ковылял по саду за старшим братом. В детстве он, очевидно, готов был поклоняться земле, по которой ступал Сэм, но с годами она заметила, что во время школьных каникул Ник стал избегать его, предпочитая проводить время с ней на кухне или в сарае, реставрируя какую-то старую мебель.

Они, конечно, были полными противоположностями – Сэм в своей абсолютной внешней самоуверенности и Ник, вечно занимающийся самоанализом. Шелковая нить, что вилась через десятилетия с самого их детства, связывала и их взрослые жизни, однако, продолжая развиваться, она разводила их в разные стороны.

Закончив школу, Сэм завалил экзамены в университет и переехал в Лондон. Он пробовал заняться компьютерами, кулинарией и продажей недвижимости. Все эти стремления после нескольких месяцев, казалось, таяли как снег. Десять лет тому назад он вернулся в Саутволд, женился и теперь, после очередных неудачных проектов, пытается создать собственное агентство недвижимости.

Поузи всеми силами поддерживала его, когда он приходил к ней с новыми планами создания прибыльного бизнеса. Однако недавно она дала себе слово, что больше не будет ссужать его деньгами, как бы пылко Сэм ни уговаривал ее. Кроме того, большую часть вкладов съел ее любимый сад, и у нее осталось слишком мало средств. В прошлом году ей пришлось продать одну из своих драгоценных стаффордширских фигурок [12] Популярные фарфоровые изделия, украшавшие каминные полки Англии с конца XVIII века, когда в Стаффордшире начали производить декоративные статуэтки и посуду. ради финансирования «беспроигрышного» бизнес-плана Сэма по созданию рекламных фильмов для улучшения сбыта продукции местных бизнесменов. Деньги от продажи этой фигурки растаяли безвозвратно, а его компания распалась всего через девять месяцев.