Люсинда Райли - Комната бабочек

Всю дорогу из Саутволда он размышлял над тем, что сказать Тэмми. Мог ли он надеяться на ее понимание? Он сам не мог еще примириться и даже осознать всех сложных последствий нежданных новостей. И хотя они с Тэмми очень сблизились, их связь была пока слишком короткой и, следовательно, хрупкой.

Ник пробежал рукой по волосам. Ему не хотелось лгать, но если он все расскажет, попытается объяснить, то, скорее всего, новости отпугнут Тэмми, и он потеряет ее. Кроме того, наверняка еще ничего не известно. Вероятно, самым разумным будет пока ничего не говорить, подождать подтверждения и тогда уже действовать по обстоятельствам.

К глазам подступили слезы, то ли от усталости, то ли от огорчения, трудно сказать. Ник понял только одно: ему приходится так или иначе платить за все, что касается его внутренней и душевной жизни, и остается лишь надеяться, что не придется теперь расплачиваться за прошлое по запредельно высокой цене.

Услышав звонок, Тэмми прошла к входной двери и открыла ее.

– Вот и я, – изрек Ник, вручая Тэмми три букета увядающих цветов, очевидно, купленных на заправке. – Можно войти?

– Конечно. – Тэмми отступила в сторону, пропуская его.

Закрыв дверь, она последовала за ним в гостиную. И молча ждала, что же он скажет.

– Прости меня, Тэм, я ужасно виноват. – Его плечи печально поникли. – Однако случившееся было… неизбежно.

– Да чем же ты там занимался? Выглядишь так, словно тебя протащили через колючую изгородь.

– Именно так я себя и чувствую, – признал он. – Ты не возражаешь, если я быстро приму душ? От меня наверняка дурно пахнет.

– Пожалуйста, – холодно ответила Тэмми и вернулась к своему шитью, пока он отправился в ванную.

Спустя десять минут он вновь появился в полотенце, уже гораздо больше похожий на самого себя, подошел и нежно обнял ее за плечи.

– Любимая… – пробурчал он, целуя ее шею. – Скажи, ты сердишься на меня?

– Да, я испытывала досаду, но главное, я безумно волновалась. Сегодня мы ужинали с Джейн, и она сказала, что и к ним ты тоже не вернулся.

– Верно.

В комнате воцарилось молчание.

– Ладно, – нарушила его Тэмми. – Я тебе не сторож и не имею права знать о твоих ежедневных передвижениях.

– Нет, Тэм, ты, безусловно, имеешь право знать, где я бываю. Ради бога, у нас же сложились близкие отношения! Мое вчерашнее отсутствие было непростительно, но мне просто пришлось разобраться в одном прошлом деле.

– Оно связано с женщиной?

– Отчасти. – Ник вздохнул и устало плюхнулся в кресло. – Это чертовски запутанная и тяжкая история, и мне правда не под силу рассказывать ее сегодня.

– Тебе видней, – сухо ответила она.

– Послушай, Тэм, единственное, что ты должна знать, так это то, что это прошлое никоим образом не повлияло на мою любовь к тебе.

– Понятно. И мне придется просто поверить тебе на слово?

– Да. – Он печально кивнул. – К сожалению, пока придется. В том-то и дело, мы же можем доверять друг другу, верно? Вчерашний вечер, несмотря на то что я подвел тебя, оказался для меня благом… он помог мне понять, как бы нелепо это ни звучало, учитывая наше недавнее знакомство, как сильно и глубоко я люблю тебя.

Она взглянула на него, желая испытать радость от его признания в любви. Но не смогла, увидев, что его глаза исполнены смертельной печали.

– Тэм?

– Да?

– Ты веришь тому, в чем я только что признался? Что я люблю тебя?

– Я… нет, только не сегодня вечером. Сказать можно все что угодно.

– Да, можно. Но не хочешь ли ты, по крайней мере, дать мне шанс доказать свою искренность? Пожалуйста.

Тэмми зевнула.

– Мы оба устали, Ник. Давай-ка пойдем в кровать и попробуем немного поспать. Утром поговорим еще. – Она встала, выключила настольную лампу и, взяв его за руку, повела за собой.

– Можно обнять тебя? – забравшись в кровать, спросил Ник

Она кивнула и, уютно устроившись в его объятиях, вдруг испугалась, как же хорошо ей с ним.

Он нежно погладил ее волосы.

– Мне очень жаль, Тэм, ужасно жаль. Менее всего мне хотелось обидеть тебя, я люблю тебя, правда люблю.

«И я тоже тебя люблю», – мысленно ответила она.

– Успокойся уже, молчи, – прошептала она.

Поузи глянула на звякнувший на двери в галерею колокольчик.

– Добрый день, Фредди, – с улыбкой сказала она, когда Фредди вошел в выставочный зал. – Как поживаешь?

– Очень хорошо, даже великолепно. – Фредди подошел к столу, за которым сидела Поузи. – Я вот подумал, не хочешь ли ты завтра вечером сходить в кино? Там показывают французский фильм, и отзывы на него вроде бы хорошие.

– Вряд ли я могу отказаться от такой рекламы. А ты?

– Тоже соблазнился, – ответил он. – Может, тогда встретимся в шесть около кинотеатра?

– Прекрасная идея, договорились.

– Тогда до завтра. До свидания, Поузи.

– До свидания, Фредди.

Он надел шляпу и, дойдя до двери, вышел из галереи.

Поузи вздохнула. Ее озадачивала загадочность их так называемой «дружбы», хотя она старалась не думать об этом. После его появления у нее в саду они уже несколько раз мило общались, встречаясь за ужинами и обедами. И определенно не испытывали недостатка в темах для разговоров. Фредди развлекал ее увлекательными историями из своей адвокатской практики по уголовным делам, а она посвящала его в события, происходившие в ее жизни после того, как они виделись последний раз.

Тем не менее явно чувствовалось, что хранимая им тайна имеет важное значение; наверное, именно она побудила его расстаться с ней в молодости и по той же причине даже сейчас, по прошествии пятидесяти лет, он мог предложить ей только дружеское общение, а не свое сердце.

Не облегчало положения и то, что сама она «запала» на него, как обычно выражался Сэм. Хотя она без конца твердила себе, что должна просто смириться и радоваться тому, что он мог дать ей. Встречи с ним стали похожи на какую-то прекрасную пытку, и Поузи вдруг осознала, что судьба, видимо, изначально обрекала ее на одни разочарования. Прощаясь в конце свиданий, Фредди не делал ни малейших попыток физического сближения, не считая братских поцелуев в щеку.

После обеда она ушла из галереи и приехала домой. В два часа к ней собиралась зайти Мари, чтобы оценить дом. Поузи прибралась на кухне и разожгла камин в малой столовой, осознавая, что ей вряд ли удастся придать обветшавшему дому более приятный вид.

Около часа дня зазвонил домашний телефон, и она сняла трубку.

– Алло?

– Здравствуйте, можно поговорить с Поузи Монтегю?

– Да, я вас слушаю.

– Говорит Себастиан Жиро. Полагаю, ваша сноха, Эми говорила с вами обо мне.

– Да, она говорила, что вы можете позвонить.

– Как вы смотрите на то, чтобы впустить в дом квартиранта? Мне нужно жилье всего на пару месяцев. К Рождеству я уже перестану мешать вам.