Иэн Макьюэн - Таракан [litres]

Премьер-министр, созвавший референдум, тут же ушел в отставку и словно испарился. Его место занял компромиссный кандидат, умеренный оборотист Джеймс Самс. Едва вернувшись из Букингемского дворца, он дал обещание на ступенях Даунинг-стрит, 10 уважить чаяния народа. Деньги потекут назад. Но, как и предсказывали многие экономисты и прочие комментаторы из желтой прессы и малоавторитетных специализированных журналов, это оказалось не так-то просто. Первый и самый трудный вопрос касался экспортной торговли. Немцы, несомненно, были бы счастливы получить британские товары вместе с внушительными платежами. Но они, разумеется, не станут в ответ присылать нам свои машины, набитые наличностью. Возникнет дефицит торгового баланса, и британская экономика рухнет.

Каким же образом разворотческая экономика могла процветать в мире, устроенном по принципам оборотистов? Переговоры с главными торговыми партнерами из числа европейских стран зашли в тупик. Прошло три года. Парламент, по большей части состоявший из оборотистов, разрывался между здравым смыслом и волей народа, не в силах предложить практического решения. Самс унаследовал шаткое большинство и стоял, покачиваясь, между ретивыми фракциями своей партии. Несмотря на это, отдельные газеты называли его Счастливчиком Джимом, ведь могло бы быть гораздо хуже: Хорас Крабб, лидер оппозиции, сам был старым разворотистом из числа постленинистских леваков.

Пока Самс пребывал в смятении и его кабинет раздирали противоречия, фракция пуристов из задних рядов консерваторов упрочивала свою позицию. Британия должна действовать самостоятельно и обратить остальной мир силой своего примера. Если мир откажется последовать за ней, тем хуже для него. Так возник акроним РАЗВЕС: разворот в единственной стране. И вскоре это стало темой песен и граффити – «Прогресс на РАЗВЕС». Разворотисты заявляли, что Британия выстояла в одиночку в 1940 году, когда пала Франция и нацистский ужас расползался по Европе. Так что Британия как-нибудь обойдется без немецких автомобилей. Но Самс продолжал колебаться, раздавая обещания направо и налево. Большинство экономистов, журналистов из Сити, деловая элита и весь финансовый сектор предрекали экономическую катастрофу, если Самс твердо встанет на путь разворотизма. Банки, расчетные конторы, страховые агенты и международные корпорации уже перебирались за рубеж. Именитые ученые и нобелевские лауреаты писали открытые письма, выражая авторитетное отчаяние. Улицы кричали со страстью: «Так держать!» В обществе нарастало возмущение, все больше людей чувствовали себя преданными. Газетная карикатура изображала Джима Самса в виде шекспировского Глостера, ослепленного и шатающегося на краю меловой скалы, а Эдгар, этакий крутой разворотист Джон-Бык [7] Типичный англичанин, герой сатирических комиксов. , подначивал его прыгнуть [8] Намек на сцену из трагедии У. Шекспира «Король Лир»: граф Глостер и его сын Эдгар являются жертвами заговора. .

Но затем вдруг, ко всеобщему изумлению, Самс со своим колеблющимся кабинетом, похоже, набрался решимости. Они были готовы совершить скачок.

Взглянув в глаза всем за столом и обуздав непроизвольный порыв разразиться феромонной песнью радости, премьер-министр произнес степенные слова приветствия. Голос у него был низким и ровным. Над его правой скулой задергалась мышца. Раньше такого никто не видел. В ходе своих вступительных замечаний он мимоходом сослался на их неразрывную связь и сказал, что отныне их «новый» кабинет будет голосовать в парламенте единогласно. Больше никакого разброда. Слепое единодушие. За столом послышался продолжительный шорох и согласное мычание. Все были как один – колония убежденных единомышленников.

Итак, за дело. На выходе они получат экземпляры недавнего исследования настроений избирателей и должны будут внимательно изучить его. Им следует иметь в виду один конкретный вывод: две трети в возрастной группе от двадцати пяти до тридцати четырех жаждут сильного лидера, которому «не придется возиться с парламентом».

– А пока мы возимся, – сказал Джим. – Но… – он не договорил, и в кабинете повисла тишина. – Отклоненный законопроект разворотистов вернется в палату через три месяца. Все поправки оппозиции будут забаллотированы. Меры по адаптации к новому порядку будут приняты уже сейчас. Канцлер подтвердит, что мы потратим восемь миллиардов на переходные мероприятия.

Канцлер, сутулый человечек с седыми бровями и белой козлиной бородкой, подавил удивление и кивнул с пониманием. Премьер-министр кивнул ему в ответ и чуть скривил губы в улыбке. Высочайшее признание.

– Теперь вам пора узнать. Я назначил Разворотный День, День Р, на двадцать пятое декабря, когда магазины закрыты. После этого рождественская распродажа обеспечит колоссальный толчок для ВВП.

Он обвел всех взглядом. Все внимательно смотрели на него. Никто не выводил каракули в блокноте. Джим завел руки за голову и сцепил пальцы, поразившись приятностью этого ощущения.

– Мы будем действовать по плану: проводить денежные вливания – увеличивать денежную массу, чтобы универсальные магазины могли позволить себе покупателей, а покупатели могли позволить себе работы.

Министр иностранных дел сказал:

– Намечаются некоторые изменения…

Премьер призвал его к молчанию, чуть качнув головой. И расцепил руки, так что они свесились вдоль тела.

– Обеспечить День Р, другими словами Наш День, – наша первоочередная задача. Но и задача номер два почти столь же важна. Без нее первая может провалиться.

Он выдержал паузу для эффекта. За это недолгое время он успел подумать, что ему делать с Бенедиктом Сент-Джоном. В семье не без урода. Но устроить идеальное убийство не так-то просто, когда твой офис на Даунинг-стрит. Нечто подобное попробовал когда-то провернуть этот болван в цилиндре из палаты общин, Джереми Торп. Ничего хорошего не вышло.

– Впереди нас ожидают некоторые трудности, и мы должны вести за собой народ. Фокус-группы прохлаждаются как раз тогда, когда нам так нужна популярность. Жизненно важна. Так что будем поднимать налоги для малоимущих и снижать для богатых. После двадцать пятого большая халява для рабочих. Чтобы оплатить это, – я уверен, наш мудрый канцлер поддержит меня, – мы повысим правительственные доходы, наняв еще двадцать тысяч полисменов, пятьдесят тысяч медсестер, пятнадцать тысяч врачей и двести тысяч дворников, чтобы обеспечить ежедневную выручку. Учитывая их налоговые льготы, эти новые кадры наверняка с легкостью смогут оплачивать свои работы. А еще китайцы нам должны восемьсот миллиардов за три атомные электростанции, которые они будут строить.