Александр Уваров - Казино для святых [СИ]

Многокилометровая, извивающимся по шоссе бело-красным хвостом Левиафана, вытянувшаяся на вызде из Москвы автомобильная пробка отняла добрых (точнее, совсем даже недобрых!) три часа потерянного времени.

Савченко, которого от усталости клонило в сон, едва не пропустил нужный поворот, однако вовремя пришёл в себя и на крутой асфальтовой дуге отчаянно закрутил руль вправо, забыв включить поворотник.

И тут же услышал долетевший сквозь приоткрытое окно забористый мат, посланный ему вслед каким-то чересчур нервным товарищем по автомобильному несчастью.

Валера вздохнул, закрыл окно и включил кондиционер.

«А грубый всё-таки у нас народ! — подумал он с искренней досадой. — Ну и что, что резко маневрирую? Мог и понять… И вообще: ты, наверное, домой едешь, а меня, рабочий день в самом разгаре, не говоря уже о рабочей ночи».

Ему было жалко себя.

Он считал свою должность самой беспокойной и (если совсем уж честно признаться) самой потенциально опасной в холдинге, а своё положение — самым незавидным.

«Крутят, крутят с поставками…»

Все эти переоформления, отгрузки, трейлеры с аппаратами, где каждая товарная партия может тысяч на восемьсот евро потянуть, а то и больше — всё на нём. На его совести.

И делается всё большей частью под его ответственность.

«А уж Ставицкий в случае чего не помилует…»

Хуже, чем его положение…

Машина, переваливаясь с боку на бок, переехала через рыжие от многолетней ржавчины рельсы, по продаленным сотнями колёс доскам на давно заброшенном железнодорожном переезде, и, едва ощупывая фарами в слепом вечернем тумане дорогу, медленно поехала вперёд, уходя всё дальше в глухую подмосковную промзону.

…разве только у начальника склада. У того ведь ещё подписка оформлена, и договор о материальной ответственности.

Впрочем, при необходимости начальство и безо всякого договора разберётся.

Хотя вот, говорят, в девяностые было ещё хуже. Сам-то Валерий самые «весёлые» времена не застал, он в логистике — с девяносто восьмого. Но застал людей, что те времена пережили и вполне ещё отчётливо помнили.

Один транспортник-бедолага как-то за рюмкой коньяка рассказывал ему грустную историю о том, как в девяносто шестом в погранзоне ребята в масках арестовали сразу пять фур одного важного и очень нервного клиента. По нынешним временам — трагедия, но не катастрофа. Решили бы, наверное…

Тогда тоже всё решили, и очень просто. Клиент сначала звонил, нервничал, выражался нехорошо, прямо скажем — нецензурно…

Крутой поворот. Валерий сбросил скорость. И повернул руль чуть влево — машина едва не съехала на обочину.

…потом звонить перестал. И двоих хлопцев-брокеров, что этот груз на терминале «курировали», просто грохнули. Вот так, для острастки и поддержания престижа заказчика.

Хотя, если подумать, их-то за что? Они уж точно эти фуры проклятые не вытаскивали, этим совсем другие люди занимались. Но клиент уж больно нервный был, а фуры под завязку видеокамерами были набиты. Если стоимость груза прикинуть, так это же миллионы долларов у границы зависли (видекамеры-то маленькие, а фуры на финском складе грузили внабив, под потолок)! По тем временам, да за такие деньги — могли бы и больше народу положить. И тех, кто виноват, и тех, кто просто под горячую руку попал…

А поди объясни дураку крутому, со стволом под мышкой, что груз его не просто так арестовали, и что ребятам в погонах, с которыми этот вопрос и разруливается, на стрельбу по брокерам-шестёркам глубоко наплевать, и что по-другому такие вопросы решаются, не бандитским наездом, а душевным разговором и рекомендательными письмами за подписью Бенджамина Франклина.

Да, как писал пролетарский поэт Владимир Маяковский: «были времена — прошли былинные…»

Такие уж легендарные бандюки-клиенты повывелись, присмирели малость либо постреляли друг друга. Кое-кто, из самых способных, просто немного поумнел.

Но жить стало… Не намного легче.

Нынче и «цивилизованно» могут так закатать… не в асфальт, конечно. Фигурально выражаясь. Но всё равно — могут. И мало не покажется.

Ну вот, слава богу! Ворота бывшего завода.

Валерий остановил машину и коротко мигнул фарами. Подождал секунд пять.

Потом погудел нетерпеливо. Посмотрел на часы.

«Ё-моё! Половина девятого! Когда же я дома-то буду? В полночь, что ли? Опять Светка ругаться будет, что ужин пришлось по три раза разогревать, и всё равно — холодный оказался. И дочку только спящей и вижу. Скоро свою фотографию придётся на стену вешать, чтобы она папаньку не забыла… Что за жизнь!»

Ворота со скрипом приоткрылись и на дорогу вышел охранник.

— Фары притуши! — грозно прохрипел он.

Савченок послушно выключил слепящий бело-голубой свет.

До половины приоткрыл окно.

Охранник подошлё ближе, посветил фонарём на номер. Потом достал из внутреннего кармана кители бумажку, медленно развернул её, перевёл на неё луч фонаря, долго что-то вычитывал.

— А побыстрее можно? — подал голос Валерий.

— Три шесть один, форд фокус, — пробубнил в ответ охранник. — Есть такой… Пропуск на шесть вечера, а сейчас сколько?

— Слышь, добрый человек, — возмутился Савченко, — ты о пробках на трассе что-нибудь слышал? Сколько, по твоему, в пробке можно простоять?

— Да по барабану мне твои пробки, — ответил охранник и погасил фонарь. — Я здешний, в деревне живу. Проезжай!

Он достал рацию и произнёс полушёпотом: «Три шесть один, на склад. Пропусти».

Рация что-то невнятное прошипела в ответ. Серые створки ворот разошлись в стороны, оставив места лишь чуточку больше, чем требуется для проезда легкового автомобиля.

«Набрали… остолопов из деревни! — со злостью думал Савченко, выруливая на парковку у склада. — Никогда нормально не пропустят, постоянный пропуск на склад выписывать не хотят, карточки со штрих-кодом вводить не хотят, ворота открыть нормально — и то не хотят. Склад в осаждённую крепость превратили. Как будто от ментов это их защитит!»

Он припарковал машину и заглушил двигатель. Взял с переднего сиденья портфель с документами. Вышел из машины. И с непрошедей ещё злостью резко хлопнул дверью. Секунды через две машина пискнула, вставая на сигнализацию, и звук этот показался Савченко писком обиженного хозяином домашнего зверька.

— Ну, извини! — сказал Савченко, повернувшись к машине. — Нервы, знаешь ли…

На складе было тихо и спокойно.

Не сказать, чтобы это было непривычно. По вечерам складской люд работал нечасто, разве что разгружал иногда ближе к полуночи припозднившийся на выходе с таможенного терминала трейлер.

Основной поток грузов прекращался часам к семи, самое позднее — к восьми вечера.

Сейчас на складе лишь ряды распакованных, подготовленных к тестированию аппаратов. Под лампами слабо поблёскивали хромированные их бока, и размытые белые пятна света отражались в тёмных, неразбуженных экранах.