Геннадий Карпов - Шёл я как-то раз… [Повести и рассказы]

Следы уходили в окно. Откуда же они приходили? Она бросилась в детскую и, не найдя ни дочери ни хомячков, упала в обморок. Очнулась она лишь под вечер в той же разгромленной комнате. Рядом стоял Джон, только что сделавший супруге искусственное дыхание изо рта в нос и наоборот.

– О, Мэри! Ты жива! Я уже потерял всякую надежду и на всякий случай связался со своими адвокатами.

Но тут зазвонил телефон. Джон прижал неприличное слово к уху. Отвратительный голос Абу предупреждал, чтобы они ничего не говорили полиции, если хотят, чтобы их дочь осталась жива. Он требовал пятьдесят миллионов наличными, грузовик гашиша и знаменитый алмаз «Революционер И. Бабушкин», который Джон при загадочных обстоятельствах купил год назад у польского еврея Бзденека в Кракове (см. «Драконы вышибают все мозги»). В противном случае их дочь будет брошена в чан с кипящим соевым маслом.

– Для чего? – не понял Джон.

– Они хотят убить её, идиот! – ласково проворковала ему жена, отыскивая в записной книжке телефон личного психиатра.

Джон был вне себя от ярости. Украсть ребёнка! Требовать кучу денег! И бросить трубку не поторговавшись! Уж он бы наверняка сбил бы цену на четверть. Но теперь они не получат ничего! Ведь у него есть Билл! И он позвонил своему старому другу, полицейскому в отставке, побывавшему во всех горячих и многих тёплых точках, имевшему орден на груди, мятую шляпу на голове, пару добрых голубых глаз под шляпой, опыт борьбы с террористами за спиной и чёрный пояс по каратэ длинною в три ярда.

Окраина Лос-Анджелеса. Наши дни. Вечер.

Билл сидел за стойкой в обнимку с друзьями – неграми, когда бармен принёс ему телефон вместо виски.

– Привет, Билл! – раздалось из грязной трубки. – Это Джон. Не хочешь ли на денёк вылезти из своего заведения, размять кости и тряхнуть стариной? У меня снова украли мою малютку Энни и требуют выкуп. Нужна твоя помощь, и не вздумай отказываться, иначе тебя загрызёт твоя же собственная совесть. Спасибо, я знал, что на тебя можно положиться.

Билл допил виски, надел шляпу, снял ноги со стола и направился к выходу.

– Билл, ты опять не заплатил! – окликнул его бармен и привычно нырнул под стойку бара.

Пуля просвистела в дюйме от головы.

– Запиши к старому долгу, Чарли! – бросил Билл через плечо, дал по зубам двум громилам, ворвавшимся в бар с целью вооружённого ограбления, и, оседлав видавший виды мотоцикл, отправился к себе в конуру.

Дома он обмотался патронташем, засунул за пояс пистолет и кое-что по мелочи, прицепил за мотоцикл станковый пулемёт и покатил к другу. Джон уже ждал на крыльце. Они крепко расцеловались, поскольку когда-то любили друг друга (см. «Голубые ночи Техаса»).

– Давненько не виделись! Последний раз Энни воровали больше года назад (см. «Поцелуй учителя тьмы»).

На крыльцо выбежала Мэри, почти убитая горем:

– О, Биллочка, на тебя опять вся надежда. Если ты поможешь нам и на этот раз, мы сделаем для тебя всё. Ты станешь для Энни вторым отцом, для меня – вторым мужем, а для Джона – первым компаньоном.

– Нет, Мэри, извини. Свою стойку в баре я не променяю и на миллион, а просить у вас два – дохлое дело. Что – деньги? Вот пиво! Идёшь, бывало, в сортир после шестой кружки и думаешь со-о-всем не о деньгах. Но к делу: что-то я не вижу вашу дочку. Никак, уже спит? Ах, да, её украли! И кто же, позвольте вас спросить, посмел сморозить эту глупость, зная, что я жив и здоров?

Билл быстро ходил взад и вперёд, засунув самые большие пальцы рук за подтяжки, потом достал из сумки скрипку и некоторое время проникновенно играл что-то жалобное из раннего Мэнсона. Мэри всплакнула, Джон представлял воочию азиатский рынок презервативов.

Внезапно Билл резко выбросил правую руку вперёд, указывая на опустошённый аквариум, и воскликнул:

– А почерк-то мне, братец Джон, знаком! Да-с! Это тип Пупкин по кличке Кислый Ананас, он же Анастасия Кшыштовская, он же Хусейн ибн Ильич, он же Нурсултан Елецоглы встал у меня на пути. Семь лет назад в Ливане он ушёл от меня. Четыре года я гонялся за этой политической проституткой и почти догнал, но в Маниле он натравил на меня головорезов из организации «Друзья креветок», сказав им, что я каждый день запиваю пивом не менее дюжины этих тварей, что сущее враньё. И пока я отстреливался от фанатиков, он ускользнул, захватив в заложники министра обороны США (см. «Самолёт министра обороны»).

Это же время. Вашингтон. Округ Колумбия.

Президент, нервно расхаживая по кабинету:

– Готово? Так давайте же быстрее! От нас сейчас зависит судьба человечества!

Размашисто подписывает закон по борьбе с Абу Али Хасаном Пупкиным, следом – амнистию бывшему капитану полиции Биллу Макрэмбу, некогда незаслуженно уволенному по обвинению в подглядывании за нижней половиной Майкла Джексона (см. «Белое, чёрное и немного красного»).

– Спасибо, господин президент, – Билл положил трубку и продолжил: – Эти засранцы из сената требуют, чтобы я надрал задницу этому куску дерьма. На этот раз Пупкин не уйдёт, пусть ему помогают хоть друзья креветок, хоть сами креветки. Но где же его искать? Нюхом старого полицейского чую, что коли вашу дочь грозят сварить в масле, то искать этих прохиндеев следует на каком-нибудь заброшенном маслозаводе.

– Гениально! Мы едем с тобой, Билл!

– Нет! Я работаю один!

– Да! Иначе фиг тебе, а не гонорар.

Билл почесал затылок:

– Уговорили. Покурим на дорожку.

Джон затянулся и упал в обморок. Когда же он очнулся, Билла не было, а Мэри похрапывала у него на груди. На столе лежала записка: «Простите, но я работаю один. Однажды в Анголе я взял с собой напарника и его жену…» Далее на трёх листах рассказывалось о трагической истории влюблённых (см. «Парк Девонского периода»).

– Что ж, – философски заметил Джон, – коль мы не можем помочь другу, так давай хоть выпьем за его удачу.

Он достал из погреба пыльную бутылку «Шантан Бормотан» 1944-го года с левого берега Днепра, которую купил на последнем аукционе «Кристи» вместе с использованным носовым платком Анны Курниковой.

Окраина Лос-Анджелеса. Ночь того же дня.

Стояла полнолунная ночь. Билл ехал на старый маслозавод фирмы «Ф. Крюгер и дочеря», о котором в округе ходила дурная слава. Даже полиция старалась там не показываться, а самолёты делали крюк, облетая это место стороной. Протаранив ворота, Билл резко развернул мотоцикл, направил пулемёт на огромное здание и начал стрелять. Через некоторое время из окон стали падать парни в чёрном, из чего Билл понял, что двигается в верном направлении.

Рассвело. Когда трупы перестали падать, он прекратил стрельбу, встал, хлебнул пивка и, с трудом преодолев груду тел, вошёл в здание. Это было бандитское гнездо. Со всех сторон на него кинулись, злобно рыча и улюлюкая, недобитые подельники Абу. У многих из них были такие же повязки на глазу, а у некоторых даже на обоих. Зрелище было не для слабаков, но Билл бывал в переделках и покруче. Он бросил в стоящие поблизости бочки с бензином гранату и выстрелил из базуки в ящики с динамитом, лежащие чуть поодаль. Страшным взрывом бандитов разметало по сторонам и нанизало на крючья, вбитые в стены и потолок, а у оставшихся выбило из рук автоматы. Билл перешёл в контрнаступление и вскоре всё было кончено. Схватив последнего гада за ноги, он кричал, размахивая им над головой и изредка задевая углы: