Андрей Шляхов - Прикладная венерология

— Мясо готово! — сказал Михаил, глядя на мать.

— Ах, да! — всполошилась та и умчалась на кухню.

Пока ее не было Михаил с отцом играли в молчанку. Отец смотрел на сына грозно, а сын на отца — ласково и с сочувствием. Худшая новость была впереди. Как и советуют психологи, Михаил начал с не очень хорошего чтобы затем перейти к совсем плохому.

Баранина и прилагавшиеся к ней овощи пахли настолько аппетитно, что Михаил решил сделать паузу. Уплетая за обе щеки, он дважды показал матери оттопыренный большой палец и один раз ободряюще подмигнул отцу — не все так плохо, когда вкусно кормят. Отец дождался, пока сын в измождении откинется на спинку стула, и спросил:

— Какие там у тебя три волшебных слова? Идите на …?

— Ну что ты, папа! — укорил сын. — Слова совсем другие: «я так решил». Значит, так и будет. Комментировать бесполезно, возмущаться бессмысленно.

— Да — бесполезно и бессмысленно, — согласился отец. — Плавали — знаем!

— Мой сын — венеролог! — сказала мать, но развивать тему по новой не стала.

— Насколько я понимаю, бюджетная ординатура по дерматовенерологии тебе вряд ли светит, — сказал отец. — Можно узнать, в какую сумму обойдется нам это удовольствие?

Говорил отец неодобрительно, даже сварливо, но было ясно, что он готов оплатить «удовольствие», раз уж единственному сыну оно было нужно.

— Папа, ну ты же знаешь мои принципы! — усмехнулся Михаил. — Ваше с мамой участие в моем обучении закончилось на оплате репетитора по химии. Тебе моя ординатура ничего стоить не будет, потому что я нашел целевой вариант. Место выделено, направление получено, договор подписан.

— С одной стороны сын наш дурак дураком, — сказал отец, глядя на мать. — Не захотел идти по проторенной дорожке, решил податься в венерологи, но с другой стороны — правильный мужик. Сам решил — и сам все устроил, не напрягая родителей.

— Уж лучше бы напрягал, — горько вздохнула мать. — Разве ж мы против!

— Я против, — веско сказал Михаил. — Не хочу быть как Лешенька.

Лешенькой звали сына отцовского сослуживца, который стал в семье Зубковых притчей во языцех. Сорокалетний Лешенька, программист-фрилансер, сидел на шее у родителей и не желал с нее слезать. Если родители в чем-то не шли навстречу, то Лешенька устраивал показательные выступления на нему «я умираю» с вызовом скорой помощи и прощальными словами. Короче говоря, тот еще фрукт.

— И где же, если не секрет, ты раздобыл направление? — поинтересовался отец.

— В областном диспансере.

— Знаю-знаю, — кивнул отец. — Это на Щепкина, около МОНИКИ. [6] МОНИКИ — сокращенное название Московского областного научно-исследовательского клинического института имени М. Ф. Владимирского.

— Нет, папа, — Михаил отрицательно мотнул головой. — Это на Большой Нижегородской улице в городе Владимире.

— Во Владимире? — хором переспросили родители.

— Да, во Владимире, — ответил Михаил. — По окончании ординатуры я должен буду отработать там пять лет и давайте не будем устраивать из этого вселенской трагедии, ладно? Владимир — в двух часах езды от Москвы, это не Хабаровск и не Владивосток.

— Ничего страшного, — успокаивающим тоном сказал отец. — От отработки можно отвертеться по состоянию здоровья. Помнишь, Ира, Сорокина-младшего? Ему светило три года каторги в Твери, но Юрка его отмазал…

— Я не хочу отмазываться от отработки! — в ответ на удивленные взгляды родителей Михаил добавил: — Со мной все в порядке, головой я вчера не ударялся и выпил мало. Если вы не станете охать, ахать и уговаривать, то я вам объясню свои резоны. Только постарайтесь меня услышать, ладно?

Отец нахмурился — хамишь, сынуля! Мать сокрушенно покачала головой — ну что за день такой сегодня, один неприятный сюрприз за другим.

— Лично меня Владимир устраивает по всем параметрам, — начал Михаил. — Москва — хороший город, но врачей всех специальностей здесь явный перебор, и вы это хорошо знаете. Доктор на докторе сидит и доктором погоняет, при этом все друг у друга клиентов уводят. Возьмем, к примеру, клинику, в которой я работал во время учебы. Клиника была неплохая, даже очень. Там работали хорошие специалисты и установка была не на то, чтобы ободрать пришедшего лечиться, как липку, а на то, чтобы пациенты возвращались повторно. Люди работали на перспективу, а не на сиюминутную выгоду. И что бы вы думали? Повторно обращалось около пяти процентов, остальные утекали на сторону. Да и как иначе, если в нашем переулке рядом стояли две клиники и еще три находились в соседних?

— Все так, — согласно кивнула мать, — но Москва — это Москва. Здесь всем найдется дело…

— Поэтому сюда и едут со всей России! — подхватил отец. — Дедушка Сережа в свое время приложил немало трудов для того, чтобы перебраться из Ельца в Москву. Ему для этого пришлось развестись с женой…

Михаил прекрасно знал эту историю. В былые советские времена квартиры не продавались (во всяком случае официально), а обменивались и для того, чтобы обменять квартиру в Москву или Ленинград, нынешний Петербург, нужны были веские основания, просто так здесь не прописывали. Дедушке пришлось развестись с бабушкой и фиктивно жениться на какой-то москвичке. Прописавшись в ее квартире, дедушка развелся и снова женился на бабушке, которая, как жена москвича, получила право обмена трехкомнатной брянской квартиры на однушку в Марьиной Роще (лучшего варианта найти не удалось). После того, как обмен состоялся, дедушка выписался из квартиры своей бывшей фиктивной жены и прописался в бабушкину квартиру, которая его стараниями через несколько лет превратилась в трехкомнатную на Пятницкой улице, где сейчас жил с родителями Михаил.

— Умные люди едут в Москву, — сказал отец в завершение рассказа о дедушкиных мытарствах, — а те, которые не очень, уезжают в провинцию.

— Спасибо, папа, что впрямую дураком не назвал, — поблагодарил Михаил. — Но мне кажется, что я поступаю правильно. В провинции для умного врача… — он сделал ударение на слове «умного», — …самое раздолье. Ну а если вдруг окажется, что я ошибся, то я вернусь.

— Через пять лет! — сказала мать, плотно поджав губы. — Пять лет! Это же целая вечность!

— До моего отъезда еще два года, — сказал Михаил примиряющим тоном. — Это тоже вечность. И вообще, когда-нибудь я женюсь и съеду от вас, дорогие родители. Мы станем встречаться по выходным. Какая вам разница, буду я приезжать в гости из Владимира или же из Бибирева? Я же не во Владивосток уезжаю, честное слово!

— Дело не в том, куда именно ты уезжаешь, — нахмурился отец. — Дело в том, что ты катишься по наклонной и этому не видно конца. Не перебивай! — отец предостерегающе поднял вверх правую руку. — Мы тебя выслушали, послушай теперь ты. Сначала ты решил поступать на лечфак. Ладно, мы с мамой это приняли, потому что любим тебя и уважаем твой выбор. Делай как хочешь, лишь бы тебе было хорошо. Я могу допустить, что тебе не нравится стоматология, но нравится венерология. Пусть так! На вкус и цвет, как известно, товарищей нет. Но я не могу понять этой твоей готовности к переезду в провинцию. Это же не просто переезд из одного города в другой. Это потеря всего, что ты имеешь! Во Владимире ты будешь один-одинешенек! Случись что, мы с мамой сможем помочь только советом…