Евгений Рякин - Путь

Несколько раз сверив дату на бумажке с календарём, он, закатив глаза, выдавил из себя глухой стон. Ехать не моглось — хотелось только отлить, попить и уснуть. Нет, ну, куда он в таком виде? Ничего страшного не случится, если он один раз не сможет.

«Ты ведь обещал, тебя ведь дети ждут, — сурово прервал Александр сам себя, — что ты как малака, честное слово! По дороге до Аквилеи можно проспаться, в конце концов! Наверное. Или всё же остаться?»

Алекс поднял глаза, посмотрел на своё мутное отражение в зеркале, принял решение, промычал что-то жалостливое, в темпе вальса сходил в холодный душ, съел горячий суп и выпил крепкий кофе. По-быстрому приведя себя в какое-то подобие порядка, он мухой вылетел из квартиры, жужжа под нос ругательства. Добравшись на первом электробусе до Ахейского узла, Алекс вздохнул с облегчением — успел; судя по табло, маг* (маглев) должен был прийти через две минуты.

И правда, вскоре он уже входил в просторный полупустой пульман* (вагон), где сразу занял свободное кресло для сна, которое широко и удобно раскладывалось. Алекс плюхнулся в него, мгновенно расслабился, чувствуя себя ещё немного пьяным, хотя голова, что удивительно, не болела. Вскоре маг тронулся, привычно зашумел ветер, и вскоре они влетели в тубус дюкера* (закрытую скоростную магистраль); тут же в салоне включился приглушённый свет, Алекс зевнул и закрыл глаза, решив выспаться за полтора часа пути до Аквилеи. Сон поначалу не шёл: какая-то тревога терзала воспалённый мозг. Он немного поворочался, но вскоре всё же окунулся в объятия Морфея.

Через какое-то время он, вздрогнув, проснулся от того, что его будила услужливая улыбающаяся девушка-стюард. Потянувшись, зевнув и поблагодарив стюардессу, он послал ей воздушный поцелуй, и ступил на залитый солнцем вокзал Аквилеи. Сон пошёл на пользу. Алекс глубоко и удовлетворённо вздохнул, улыбнулся новому дню и деловито пошагал по площади «Стационе ди Аквилейя», как было написано русским языком на знакомой синей табличке.

Он любил этот полис с самого детства. В юности они с друзьями частенько ездили за восемьсот километров из ещё строящейся Ахеи в уже цветущую Аквилею и гуляли по ней до утра. Обратно возвращались домой на шестичасовом поезде и пили пиво в тамбурах, и курили дурман-траву, и пели песни под гитару. Здорово было! Потом он пару лет учился здесь в высшем ликее, жил в студенческой общаге и веселился, как мог. Но это раньше.

А нынче он с удовольствием шёл по цветущим бульварам, попутно ощущая, что от чистого воздуха трезвеет с каждым шагом. Полис шумел, кафе работали, туристы щёлкали фотоаппаратами на фоне знаменитых аквилейских каналов, проложенных между озёрами. Всё, как всегда. И только подходя к остановке «бесшумки», начав набирать на табло пункт назначения, он вчитался в адрес на бумажке: Сан Поло, 112. Ну, очень знакомый адрес. Очень. Это, это… «Малака* (блин), это же „Зона номер один“!», — хлопнул он себя по голове.

«Зоной номер один» называлось огромное убежище на южном склоне Голубой горы — протяжённого горного массива, возвышавшегося над Аквилеей. Во время Великого Потопа там, на скорую руку, выстроили бункер с гигантскими помещениями внутри, где можно было проводить правительственные заседания. Там были и римские аудитории, и конференц-залы, и даже греческий амфитеатр, который позже воздвигли прямо на открытом воздухе, в ложбине. Потом, когда стало ясно, что вода больше подниматься не будет, базу законсервировали.

А несколько лет назад местные власти решили подстроить её под Аквилейский информационный центр. Аудитории стали предоставлять для проведения различных общественных мероприятий, будь то концерт или какие-то народные обсуждения. Так уж повелось, что с тех пор, два раза в год: в середине апреля, когда наступали первые тёплые деньки, как сейчас, и в середине октября, в бабье лето — здесь проводилась научно-популярная конференция «Две двойки» (что символизировало грядущее вступление в ХХII век).

«Две двойки», — малака!», — сплюнул себе под ноги Алекс. Ведь это же отсюда звонили ему в прошлый раз. Неожиданно, прервав его мысли, бесшумно открылись все восемь дверей лифта, и вместе с людьми с остановки он плавно спустился внутрь вагона. Кстати, именно за бесшумные лифты Аквилейский подземный монорельсовый трамвай и называли «бесшумкой». Словно на автопилоте, Александр шагнул в вагон, сел на свободное место, закинул ногу на ногу и стал обдумывать ситуацию.

Во-первых, выходит, скорее всего, сейчас он едет не в схолу, а, наверное, в «Зону номер один», где, вместо того чтобы рассказывать детишкам о мозге, он будет выступать, малака, на проклятой конференции и не перед парой-тройкой человек, а хрен его разберёшь перед сколькими тысячами взрослых образованных людей.

Во-вторых, он не помнит тему, он не готов к выступлению, а это позор и конец света. Единственным разумным выходом остаётся подойти к организаторам и всё честно объяснить. Или хотя бы попросить перенести его на самый конец конференции и за это время что-то по-быстрому придумать. Или застрелиться. Последнее — самый верный вариант.

«Хотя, может быть, это мероприятие всё же проводит схола? — вдруг забрезжила надежда, — А что? Просто в аудиториях внутри бункера, почему бы и нет? Ведь может такое быть?», — подумал он, и тут раздался голос свыше из динамиков в потолке вагона: «Зона номер один».

Надеясь на чудо и облизывая пересохшие губы, Алекс поднялся наверх, вышел из лифта «бесшумки» и с колотящимся сердцем двинулся вверх по красивой улочке прямо к подножию отвесной скалы, где находились большие красные ворота в форме арки с прорезанной в них дверью. Но как только он прошёл сквозь них в здание «Зоны номер один», то сразу увидел большой светящийся баннер: «Две двойки — главные темы нового века». И уж конечно надежда рассыпалась в прах, когда к нему моментально подбежала невысокая девушка с логотипом «XX» на блузке:

— Вы — Александр Церебраум?

— Церебраун, — по привычке поправил он.

— Да, да, Церебраун. Меня зовут Марина, я один из организаторов конференции. Вот. Ваше выступление через пятнадцать минут. Вы чуть не опоздали! — выпалила она и стремглав полетела вверх по лестнице, энергично приглашая рукой следовать за ней. — Вам срочно нужно идти к сцене, вы в конце первого акта выступаете.

— Но я… я не готов, подождите! — неуверенно проблеял Алекс, прыгая за ней по ступенькам.

— Как это не готовы? — легкомысленно удивилась она, бездумно открывая дверь в широкий коридор и бешено цокая по полу лёгкими каблучками.

— Меня только вчера предупредили, я же не давал согласия, мне звонили, но это было давно, — лепетал и оправдывался он, догоняя её.