Евгений Рякин - Путь

В нашем мозге миллионы нейронов постоянно занимаются активнейшей работой, даже если мы лежим на диване и читаем газету. Да, кстати, и во время чтения мы не бегаем глазами по строчкам, а делаем серию саккад, сосредотачивая внимание на первых и последних буквах слов, их длине и общем контексте текста, простите за тавтологию. В детстве мы учимся читать сначала буквы, потом слоги, слова, а затем легко пролетаем целые предложения. Глаз зафиксировал, передал в мозг, прыгнул, опять зафиксировал и так далее. Эти прыжки настолько быстрые, что зрительная система не успевает, а может и не хочет их фиксировать. В итоге зрительные отделы мозга сглаживают этот поток информации, и мы видим целостную, привычную нам картинку безо всяких рывков.

Буквально за сотые доли секунды информацию обрабатывают рецепторы, затем одну десятую секунды она идёт в мозг, и ещё примерно десятая доля уходит на обработку этой информации. То есть, три-четыре раза в секунду наш мозг видит новый объект, причём скорость может быть и больше. Саккадические скачки хоть и являются хаотичными, но больше всего напоминают именно ощупывание предмета, чтобы понять его основные свойства: форму, движение, цвет. Если мы смотрим на человека или животное, то в первую очередь обращаем внимание на глаза, нос, рот. Причём, несмотря на высокую скорость передачи данных, нужно признать, что мы всегда видим прошлое, то есть то, что уже случилось долю секунды назад. Но об этом позже.

Александр снова подошёл к бутылке и допил последние глотки. Девушка в красном платье накручивала на пальце локоны волос.

— А пока давайте разберёмся в том, что же видит глаз? — предложил Александр. — Во-первых, повторюсь, он видит двухмерное пространство. Нужно признать, что это так. Глаз не имеет никакого представления о трёх измерениях, только объединённая информация от двух глаз даёт мозгу сведения об объёме. Во-вторых, различные фоторецепторы отвечают за разный функционал. Некоторые клетки отвечают, скажем так, за расположение предметов: наклонные, горизонтальные или вертикальные линии. Другие — за движение, причём количество таких нейронов на порядок выше, чем предыдущих. Почему? Да потому что заметить бегущего к нам или от нас зверя важнее, чем одиноко стоящее дерево, например, согласны? С точки зрения эволюции это так.

А что же происходит после саккадического скачка? Сначала глаз распознаёт картинку в очень грубом разрешении, но за несколько сотых долей секунды изображение становится резче, в нём проявляются детали, а его чёткость возрастает до двухсот раз. Определённая группа нейронов реагирует на разные длины световых волн и регистрирует цвета. Более, скажем так, продвинутые скопления нейронов сетчатки — ганглиозные клетки отвечают за контуры предметов и их формы. Ещё одни — за текстуры объектов. То есть в течение следующей четверти секунды из изображения извлекается вся необходимая информация, которая сохраняется в кратковременной памяти и, что самое важное, сравнивается с тем, что хранится в памяти долговременной. Это значит, что во время некоторой части зрительного процесса мы… слепы.

Алекс развёл руками, как бы призывая зрителей в свидетели, что он и сам в это не может поверить.

— Означает ли это, что мы видим всего четыре кадра в секунду, выражаясь языком кинематографа? — обратился он к залу. — Нет, конечно же, это не так! Ведь, как я уже сказал, мы воспринимаем непрерывный динамический поток информации, а не просто сменяющие друг друга картинки, как в кино. Наши глаза намного сложнее кинокамер и работают по иному принципу, поэтому они и называются зрительным анализатором. Три-четыре саккадических скачка по плотности информации равны пятидесяти-шестидесяти кинокадрам в секунду, просто потому что сам принцип передачи данных более эффективный.

Например, представьте себе два квадрата — белый и чёрный. Глаз не будет, подобно камере фотоаппарата, переносить каждый видимый пиксель себе на матрицу. Он быстро, с помощью саккад, пробежится по контурам и изгибам и передаст примерно следующую информацию: два объекта, с вертикальными и горизонтальными линиями, заполненные белым и черным цветом, без текстур, без движения. Минимум затрат, максимум эффективности. Чистая математика, ибо сам процесс зрения построен именно на преобразованиях Фурье, но это тема отдельного разговора.

Алекс немного приостановился, засунул руки в карманы и продолжил.

— Сейчас нужно лишь понять, что нервные импульсы закодированы возбуждением разных микро-отделов мозга. От фоторецепторов импульсы поднимаются вверх, скажем так, по иерархии, все более усложняя фрагменты картинки, и доходят до ганглиозных клеток, о которых я сказал ранее. Это некие первичные анализаторы информации, миллионы аксонов которых и составляют зрительный нерв, который идёт от сетчатки в мозг. В целом, одна светочувствительная клетка связана примерно с двумя сотнями тысяч нейронов зрительной коры, представляете насколько это сложный механизм?

Причём глаз — это только начало. Ведь после того, как нерв попадает в таламус, он разделяется на несколько потоков и далее идёт в латеральное коленчатое тело…

— Позвольте?! — раздался громкий голос и на сцену вышел невысокий человек с пышной бородой. Следом за ним семенила та невысокая девушка, которая встречала Алекса на входе. Марина, что ли? Она смотрела на Церебрауна и делала страшные глаза. Бородач дошёл до середины сцены, повернулся к залу и заявил:

— Уважаемые дамы и господа! К сожалению, мне придётся прервать выступление нашего гостя. Произошло недоразумение! У нас была заявлена тема «Современный взгляд на мир», в которой спикер должен был вам рассказать, как изменилось представление людей о самих себе после Великого Потопа. Уважаемый Александр Церебраум не совсем верно отразил тематику и поэтому подготовил совершенно иное выступление, поэтому мы вынуждены прервать его доклад…

— Да пусть рассказывает! — донеслось из зала.

— Да, да! — послышались возгласы со всех сторон. — Пускай до конца расскажет! Какая разница? Интересно же! Будьте любезны! — зашелестели первые ряды.

— Будь человеком, борода! Организаторов на мыло! Сами виноваты, что не проконтролировали! Э, слышь! — свистнули с галёрки.

— К сожалению, это невозможно, — потряс руками человек с бородой и отрицательно покачал головой. — Это противоречит нашим правилам. У господина Церебраума даже не подготовлена презентация, а это нарушение…

В зале послышался гул, с задних рядов снова засвистели. Между тем бородатый повернулся к Алексу, опустил микрофон и просительно, но вместе с тем требовательно произнёс, что, к сожалению, тому нужно уйти со сцены, так как он нарушает регламент работы конференции. Церебраун почувствовал, что краснеет и сразу же вспомнил женщину, что выступала перед ним. «Не в то время и не в том месте», — так, кажется, она сказала.