Валентина Краскова - Тайны кремлевской охраны

А у меня работа такая — следовать за ними, чтобы страховать от любых ЧП. Вдруг дождь пойдет — тогда в мои обязанности входит подать им зонты. «Светиться» мне не нужно, чтобы не утомлять их своим присутствием. Поэтому я мог быть либо сзади, либо сбоку — в кустах, но, естественно, на близком расстоянии. Это я к тому, что, конечно, слышал основную часть этих ночных бесед.

В основном они даже отдаленно не напоминали диалог мужа и жены. М. С. рассказывал жене о событиях, произошедших за день, делился тревогами, планами на ближайшее дни. Р. М. выступала в роли активного советчика.

Вообще, молва много сложила легенд о «первой леди», часть из них — не более чем легенды. Но мнение, что Р. М. энергично вмешивалась в политику, не лишено оснований. Вспоминаю, как Р. М. на тропинке долго, настойчиво пыталась «уломать» мужа в одном назначении. Наконец М. С. не выдержал, рубанул рукой воздух: «Мать твою, я со своими министрами сам как-нибудь разберусь!».

Конечно, это был исключительный случай!

Но вообще, М. С. в узком кругу мог не раз «матюгнуться». Для разрядки.

Мои коллеги, работавшие с Горбачевым до того, как М. С. стал первым человеком страны, вспоминают, что тогда Р. М. была совсем другой. Она могла кататься за городом на велосипеде, общаться с окружающими. В общем, вела себя вполне естественно.

К сожалению, я застал ее уже взбалмошной, избалованной всеобщим вниманием и внешним поклонением женщиной. Впрочем, «благодарить» за это следует ее и ее ближайшее окружение. Сколько раз я слышал елейные голоса Кручины, Болдина, обращенные к ней. Но только ли они? Высокопоставленный дипломат умилялся: «Ах, какой у вас замечательный английский! Это же нью-йоркский диалект!».

Ходят многочисленные слухи о ее расточительности за границей. В зарубежных поездках я был при Р. М. только эпизодически и чего-то подобного не припомню. Скажу больше, у нее с собой не было не только «золотой» кредитной карточки, но и элементарной наличности. И приходилось как-то выходить из положения. Р. М. изобрела нехитрый способ: пользуясь тем вниманием, которое естественно или искусственно создавалось вокруг нее, она выбирала магазинчик и заходила «поглядеть».

В Мадриде — это была чуть ли не последняя их поездка в качестве главы государства и «первой леди» — Р. М. приглянулся парфюмерный магазин. Она зашла в него и, как написали в светской хронике, «выразила восхищение» дорогими духами. По практике нескольких лет она, видимо, предполагала, что хозяин вручит приглянувшийся флакон в подарок.

На сей раз вышла осечка. Тогда Р. М. в растерянности повернулась к начальнику протокола Владимиру Шевченко. Он же — хранитель финансов во время визитов. Шевченко, конечно, не мог отказать.»

Высокопоставленные политики ошибаются, когда думают, что охрана слепа, шоферы немы, а официантки глухи. Все все видят, слышат и при случае могут рассказать… Правда, чаще всего это случается после выхода в отставку.

В пьесах Шекспира часто встречается образ стражника, т. е. охранника. Но все эти стражи молчаливы, у них роль — без слов. Потому что, когда охранник начинает говорить, он перестает быть охранником. И наоборот, перестав быть охранником, можно начинать говорить.

В своих мемуарах генерал Александр Коржаков писал, что в молодости, когда ему предложили службу в Кремле, он очень удивился: не знал, что в Кремле «служат». Собеседование с будущим генералом проходило в комнате для посетителей, под Никольской башней. Майор, проводивший собеседование, задал ряд весьма «странных», на взгляд молодого Коржакова, вопросов: «Есть ли на теле шрамы? Наколки? Нарывы?». Далее генерал Коржаков пишет, что Кремлевский полк по сей день один из самых боеспособных полков в Российской армии, что «в чрезвычайных ситуациях не понадобится просить танки у министра обороны — президенту хватит своих, «кремлевских» сил».

По словам А. Коржакова, во времена его службы в Кремлевском полку, все было «особенным». В эти особенности входили: качественное обмундирование из офицерского сукна, усиленный паек, обмен белья раз в неделю, и денег на карманные расходы выделяли на два рубля больше. Будущий генерал Коржаков тратил свои деньги на сардельки и мороженое, потому что не курил.

Президентский полк был и остается как бы частью фасада Российского государства. Отборный полк.

Такая проблема, как нехватка личного состава в армии, Кремлевского полка не касается. Во время призыва все учитывается по-прежнему. Рост — не менее 180, тип лица — славянский, руки — без наколок, ноги — здоровые, здоровье — отличное.

И — никакого криминального прошлого. Отбор осуществляется военкоматами, оперативными работниками ФСБ, главами территориальных администраций и офицерами полка совместно. Списки тщательно составляются и «просеиваются».

У Кремлевского полка своя история.

Кремль — крепость, цитадель власти, у которой должны быть свои защитники. Кроме государственных тайн в Кремле есть музеи и памятники, которые надо охранять.

Князь Дмитрий Донской интенсивно занимался строительством стен, благодаря чему Москва прослыла «белокаменной». Правда, в 1382 году хан Тохтамыш, напав на Москву, обманом проник в Кремль и разорил его, но крепость, как и Москва в целом, быстро отстроилась.

Кремлевские белокаменные укрепления прослужили более ста лет, но частые осады врагов и бесчисленные пожары разрушили их основательно. Поэтому на месте старых стен при князе Иване III возвели в 1485–1495 годах новые, кирпичные. В результате в центре Москвы появилось мощное защитное сооружение, дошедшее до наших дней.

При постройке укреплений были увеличены высота крепостных стен и их толщина. Высота стен, не считая зубное, достигала 5—19 метров, а толщина — от 3,5 до 6,5 метра.

Стены оказались крепкими. Пятьсот лет стоят.

Кремлевские стены и башни увенчаны зубцами — мерланами, напоминающими по форме ласточкины хвосты.

Всего на стенах Кремля насчитывается 1045 зубцов.

Высота мерланов — от 2 до 2,5 метра, толщина — 67–70 сантиметров.

Зубцы прикрывали стрелков, находившихся на стенах. Для лучшей защиты расстояние между зубцами во время боя закрывалось деревянными щитами.

Доступ во дворец был жестко регламентирован. Правом свободного входа туда пользовались только служилые и дворовые, т. е. придворные чины; но и для тех, в зависимости от должности каждого, существовали и определенные границы.

В «Уложении» царя Алексея Михайловича есть целая глава «О Государеве дворе, чтоб на Государеве дворе ни от кого никакого бесчинства и брани не было». Нельзя было подъезжать не только к царскому крыльцу, но и ко двору. Только высшие сановники, бояре, окольничие, думные и ближние люди пользовались правом сходить с лошадей на расстоянии нескольких сажен от дворца.