Максим Пачин - Суета. Роман в трех частях

Человек в черном подозвал к себе наблюдателей и приказал немедленно вывести через черный вход Господина Серебряного и боле в данное заведение в любое время дня и ночи – не подпускать. Его в ту же минуту скрутили по сторонам и повели через кухню ресторана. Госпожа Чистякова слегка привстала от происходящего ужаса на ее глазах и уж было собралась уходить.

– Вы торопитесь, госпожа, – мужчина в черном одеяние подошел к ней ближе, – или вас все это утомило?

– Я хотела подышать воздухом и перевести дух. Знаете, сказать, что я удивлена его поступком – значит не сказать ничего. Бедный человек, заложник своих мыслей. Страшно представить, что он себе там надумал.

– Мой вам совет, Екатерина Сергеевна – не думайте по этому поводу слишком много, а то получится, прям как у этого Господина. Я направляюсь в третий зал, не составите мне компанию, дорогая?

– Почту за честь, – опьяненная предложением хозяина, она взяла его под руку, и они вместе проследовали в сторону большой золотой двери, что располагалось у самой дальней стены от входа в ресторан. – У вас такое красивое место, вы поразили меня в самое сердце. Дело в том, что такой стиль мне очень по нраву, и мне кажется, что в прошлой жизни, я уже была здесь, представляете?

– Представляю, ведь точно такие же чувства испытываю и я, находясь в этой всей атмосфере.

– Послушайте, а может и правда мы здесь с вами были когда-то, только вот позабыли про это. По крайней мере, мне нравится так думать и знаете, что, отныне я буду уверена думать про то, что раньше, сотню лет назад, здесь стоял мой ресторан, похожий на этот и я была в нем самая счастливая.

– Звучит интересно, вот только ресторан сейчас мой, госпожа. Я не хочу вас обидеть, просто помните об этом, – Екатерина Сергеевна слегка побледнела. – А вот и третий зал, – наблюдатель открыл золотые двери, и они перешагнули порог третьего зала, – вам нравится?

– Что вы. Это самое прекрасное, что я видела в своей жизни. Это похоже, знаете… Забыло слово.

– Вы милочка дар речи не потеряйте, – мужчина в черном засмеялся, с ним и Чистякова. – Не желаете сыграть в рулетку?

– С удовольствием, люблю азартные игры! – она подбежала к золотому столу, где играли в рулетку довольно старые господа, покуривая при этом очень толстые и длинные сигары. – Господа, я сыграю вместе с вами! – старики продолжали молча курить. – Крупье, дорогой, вы мой крупье, можно мне сыграть? – тот кивнул и предложил сделать ставку. Чистякова достала кошелек и отсчитала купюры.

– Аккуратнее, милая, так можно все потерять.

– Или найти, – она положила на игральный стол все деньги, после достала ключи от офиса и дома. – Я ставлю все. Если уж и играть, то играть по-крупному, – крупье отбросил ключи и принял только деньги, Чистякова взглянула на мужчину в черном. – Что это значит? Я хочу сделать ставку, а этот болван старый портит всю игру.

– Азартный человек вы, Екатерина Сергеевна, – он посмотрел на крупье, – примите у дамы ставку в полном объеме. Госпожа Чистякова, давайте так, раз вы играете по-крупному, то я не могу позволить себе бездействовать и сыграю вместе с вами. Все очень просто, вы ставите все это только на одно число, если вы выигрываете, я подписываю вам весь мой ресторан со всем его доходом. В противном случае, конечно не дай Бог, вы останетесь ни с чем. Как вам моя небольшая игра?

– Знаете, а мне по нраву это. Играем!

– Ваша ставка, госпожа, – спросил громко крупье и приготовился пускать шарик.

– Пять, мое любимое число.

Крупье раскрутил рулетку и пустил по ее краю маленький белый шарик, который двигался в обратную сторону. Он сделал первый круг и приблизился к отсекам с цифрами на пару сантиметров. Вокруг скопились незнакомые люди, которые то и дело нагоняли обстановку, перешептываясь в тени между собой. Крупье следил за шариком, который сделал второй круг и опустился еще на один сантиметр. Сама Чистякова в этот момент думала совершенно о другом, слова человека в черном ее почему-то очень задели, сама она не понимала в чем причина. Шарик сделал третий круг и упал на первую секцию под номером десять и тут же отскочил в другую, номер двадцать, пятнадцать, он сделал последний отскок и стремительно падал в ячейку, из которой выхода уже не было. Крупье пристально следил за шариком, все в один миг замерли, Чистякова все летала в своих мыслях. Шарик приземлился, крупье протер глаз и внимательно посмотрел на номер ячейки. «Пять, красное» – раздалось по всему казино.

Ипостасея довели до выхода довольно быстро и «вежливо» попросили покинуть заведение. Господин Серебряный оказался на заднем дворе ресторана, где стояла одинокая лавочка с сидящим на ней стариком во фраке. Когда он увидел Серебряного, настроение его поднялось, он привстал с места и расправил руки:

– Господин, как же вы вовремя. Я так по вам скучал. Помните ту историю, что вы рассказывали нам – про картину. Расскажите, будьте так любезны, что вам стоит. Мне просто никогда в жизни не рассказывали боле смешных историй, а вы, вы будто открыли что-то новое в жанре сатиры. Ну что же вы молчите, – Ипостасей шел в сторону своего дома. – Вы куда, господин? Останьтесь! Ну хотите я встану на колени…

«Вот же идиот» – подумал Серебряный и свернул в переулок, где быстро перешел на внешнюю сторону улицы. Весь бульвар был в дыму, пахло гарью, но людей и криков не было, только два одиноких силуэта вырисовывались впереди. Это была невестка и сын Андрей.

– Что здесь произошло? – подбежал он к ним с испуганным лицом. – Что горит? – он взглянул на дом, из окна которого выходил еще не слишком густой дым. – Что здесь произошло? – снова спросил он, – Нужно спасти хоть что-то из того, что нажили здесь! – он наказал Андрею ждать на улице, и чтобы не случилось не подниматься. Невестку он повел за собою, объясняя тем, что это ускорит процесс побега.

Они переступили порог квартиры, изнутри казалось, что огня вовсе и нет, но отчего-то скрепили балки, что держали потолок по периметру. Ипостасей поручил невестке немедленно складывать вещи в мешок, а сам пошел на кухню и сел возле открытого окна.

– Что же я наделал, Господи. Не справился я, не смог. Слишком слабым оказался. Да если бы я знал, что так все будет, в жизни бы не пошел клятву давать, мне семья дороже, чем все эти дома и окна. Господи. Прошу тебя, не забирай их. Молю. Оступился, да, но для человека это же обычное дело, нельзя же так поступать с ничем не повинными людьми. Смысл я потерял – верно, потерял из-за этого всего, будто ребенок погряз в пучине вещей. Что же мне делать, Господи…

Медленно во тьме, проявился образ ангела. Он тихо сел напротив Ипостасея и молча наблюдал за ним.

– Забери меня, – кинулся к его ногам Серебряный, – меня забери, их не тронь, понимаю поклялся, но неужто тебе в радость детей да женщин губить. А здесь меня загубишь, понимаешь ты крылатый или нет. Меня, я во всем виноват-то, меня нужно к смерти приговаривать и мукам столетним. Ну сам подумай, заберешь ты их, а я буду по белу свету ходить, как невиновный… иль хочешь сказать правильно это так поступать?