Андрей Дробот - Двенадцать месяцев восхождения

Мораль: лайки – это принятые в интернете значки, которые можно поставить под любым сообщением, в знак того, нравится это сообщение или нет. Глупое, конечно, занятие и смешно обращать на лайки внимание, поэтому не мните о себе много, имея успех, и как бы ни хотелось тявкнуть, не уподобляйтесь собакам, по крайней мере – злым.

О хорошем, которое иногда появляется из плохого

Жила-была одна корова. Она давала в самом большом количестве лучшее в коровнике молоко, отчего молоко прозвали чудо-молоком, но характер у той коровы был самый несносный во всем коровнике. Она то лягнет кого-нибудь из работников, то боднет. На некоторых наводила тоску и страх. С нею долго мирились, пока она бодала и лягала простых работников и второстепенное начальство. Но как-то высшее руководство коровника приблизилось к той корове на ударную дистанцию и излишне раскрылось…

– Какая сволочь! Какая подлая корова!.. – возмутилось руководство, мигом забыв, что недавно эту корову называли чудо-коровой, а ее молоко – чудо-молоком.

Исход для чудо-коровы стал неутешительным. Ее отправили на мясную ферму. Чудо-молоко, конечно, исчезло, о нем долго помнили, но память пить невозможно.

Мораль: любой хороший мастер может быть эксцентричным и строптивым, он может иметь иные настораживающие окружение черты характера, поскольку дело за человека не отвечает. Но если такого мастера не терпеть, то меньше будет и хорошего дела.

О невидимости, множащейся с позволения

Однажды в одном сказочном королевстве развели невидимых коров. Этих коров не надо было растить, обслуживать, зато молока они давали так много, что молочные продукты не переводились с прилавков. Правда и польза от этого молока была невидимая, зато вкус и цвет соответствовали. По этому примеру и другие продукты стали получать от невидимых…

Дальше и лекари стали невидимыми. То есть врачей-то появилось с избытком, каждый пациент мог быть принят и мог получить медицинское назначение, но вот прогресса в лечении не мог разглядеть.

Невидимым стало обучение. Учителей-то вполне хватало, преподавателей в высших заведениях развелось чрезвычайно, но когда ученики пытались применить свои знания, то оказывалось, что применять-то нечего и негде – все невидимо.

По этому примеру и услуги чиновников стали невидимыми, то есть число чиновников увеличилось многократно, каждый житель королевства мог быть принят чиновником и получить подробный письменный ответ на свою просьбу, но только польза от этого ответа была невидима…

А дальше – пошло-поехало. И все королевство стало невидимым. Оно вроде и работало на пользу населения, но только польза эта была невидима.

Мораль содержится в вопросе: а не в этом ли королевстве мы иногда живем?

О подавляющей человека клятве

Жила-была клятва. Совершенно пустяковая клятва, за которую большинство бы и рубля не дало, которая вдобавок была еще и вредная для обладателя, которую бросить бы, но нес ее Некто принципиальный.

Некто потел, скорбел, нервно поглядывал на клятву, которая словно бы по волшебству становилась все тяжелее и тяжелее, которая уже затмевала полуденный свет, но не бросал. Клятва сверху поглядывала на своего носильщика и посмеивалась, поскольку на его месте она себя давно бы бросила.

– Что движет тобой, почему ты так упорен? – спросила клятва от любопытства.

– Нести тебя – это вопрос моей чести, – ответил Некто. – Если я тебя брошу, то мой авторитет упадет и в чужих глазах и в моих собственных.

– Но тебя, человек, уже не видно под моей тяжестью! – удивленно воскликнула клятва неожиданно для самой себя, поскольку, конечно, не желала, чтобы ее бросали, ведь она была жива, пока ее кто-то нес.

– Ты ошибаешься, – ответил Некто. – Я себя вижу очень высоким.

Мораль: видеть себя на высоте положения настолько важно человеку, что он иногда может нести такой груз, что и сам под его тяжестью исчезает, и в прямом смысле, и в переносном, поэтому не берите на себя слишком тяжелые обязательства.

О сложности возврата благотворительности

Богатый человек щедро помогал нищим, раздавал деньги, а нищие эти деньги брали. Некоторые из них зажили хорошо. Но богатство, как и удача, – переменчиво. Богатый человек стал бедным. Задумался он, как жить дальше, припомнил, что одаривал нищих, и пошел к ним, к тем, кто разбогател с его помощью. Пошел с просьбой о помощи.

– Ты дал мне деньги по доброй воле, договора между нами нет, поэтому я тебе ничего не должен, – ответил ему один нищий.

– У меня и своих проблем хватает, – ответил ему другой нищий…

– Мне многие давали, не только ты. Я тебя не могу отделять от других. Иди своей дорогой, – ответил третий нищий.

– Если всем отдавать долги, то опять нищим стану, – ответил четвертый нищий…

– Конечно, я помогу тебе, – ответил единственный нищий, который еще помнил свою бедность и то, как он сам нуждался в помощи.

Мораль: когда вы обращаетесь за помощью к людям, которым когда-то помогали по службе, по близости или по зову сердца не только деньгами, но и участием, вы обращаетесь к благотворительности, к состраданию, к совести, но никак не к должнику.

О дикой и цивилизованной жизни

Жил-был один волк, матерый такой волчара. Бегал он по лесу, ловил зайцев, кабанов, оленей и прочую живность. Радовался жизни, своей дикости. Но однажды воспылало волчье сердце любовью к его жертвам и к искусству. Стал волк читать книжки о зайцах, кабанах, оленях и прочей живности, какую ел. Приобщился он к классической музыке, великим книгам, театру, картинам, архитектуре…

Перестал волчара быть диким волком, а стал культурным и цивилизованным. Жил он теперь в логове прекрасном и обустроенном, слушал Вагнера, Вивальди и других композиторов. Зачитывался Достоевским и Кафкой. На стене кухни повесил копию Джаконды. И под все это великолепие он стал с любовью к своим жертвам кушать зайцев, кабанов и оленей и прочую живность, к которой привык, но уже не в сыром виде, а в изысканно приготовленном, на хорошем столе, под отличное вино и доброе слово.

Вот так с того времени и зажили волки, объединенные в стаи: одни – в цивилизованные, другие – в дикие. Они вечно упрекали друг друга в нарушении прав зайцев, кабанов, оленей и прочей живности, хотя отличались лишь культурой поедания своей добычи, но никак не вегетарианством.

Мораль: казалось бы, какая разница зайцам, то есть гражданам, какой волк, то есть власть, их кушает, но оказывается, что чем цивилизованнее, тем приятнее.

О губительных крайностях

Поспорили как-то две машины, какая из них дольше проработает. Одна говорит:

– Я буду каждый день много ездить, мои детали натренируются – и я дольше проживу.