Мария Мирошник - Дневник дылды

– Не за что. Только я тебя прошу: не забывай его кормить! И выгуливать! – наставительным тоном, напомнила я, спустившись к ним по лестнице. – А теперь, когда ты обрёл священное животное, я могу тебя посвятить…

– Кто тебе дал право посвящать меня в кого-бы-то-ни-было? – издевательским тоном спросил Лаврентьев и поудобнее перехватил свою мохнатую ношу.

– Я дала себе право, заткнись. Так вот, – театральным голосом вновь начала я, – я посвящаю тебя в собачников! Да будет так до конца веков, пока кто-нибудь не предаст нас всех клану кошатников, или я не разлучу вас! – торжественно воскликнула я и дала щелбан Егору.

Затем наклоняюсь и, поцеловав Тишку в лоб, глажу его за ушком.

– Ты? – вопросительно выгнул бровь Лаврентьев.

– Я.

– Я?

– Нет, я.

– Ты?

– Да, я.

– Так всё-таки я?

– Лаврентьев, иди домой!

Дома меня ждали родители, с Вениамином на руках. Обнаглевшее чихуахуа лениво окинуло меня взглядом, но всё же принялось за изучение новых игрушек, недовольно фыркая.

– Ника, это Егор был? – «ненавязчиво» спросила мама, наливая чай, пока я старалась затащить Бублика в комнату, нанеся наименьший урон дому и всему живому.

Родительница к огромному плюшевому зверю отнеслась так спокойно, словно я приношу их каждый день.

– Да, – прокряхтела я, усадив подарок на диван, в гостиной.

– Сегодня Виталик заходил, – мне уже не нравится начало, потому что она достала с верхней полки упаковку шоколадного печенья, которое мы получали либо на праздники, либо при плохих новостях. – Он показал нам этот сайт для поиска партнёров. У тебя уже столько заявок, почему ты им не отвечаешь?

– Потому что у меня есть партнёр, и мы уже начали готовиться, – как можно спокойнее объяснила я, мысленно придумывая пытки для своего лучшего друга.

Вот дёрнул чёрт его за язык…

– Я ничего не имею против Егора, – с сомнением оглядываю её: бедная кружка при этих словах жалобно хрустнула под натиском пальцев, – но он ведь баскетболист. Чтобы научить его танцевать хотя бы на уровень ниже среднего понадобится время, а твои соревнования через месяц.

– Мы успеем. Он быстро схватывает и уже довольно хорошо танцует медленный вальс, – стараюсь вложить в голос как можно больше уверенности, но под изучающим взглядом мамы быстро сдуваюсь.

– А теперь представь: сколькому ты могла бы уже научиться, не будь у тебя такого якоря, – а вот сейчас мне стало очень обидно за Лаврентьева. Он не настолько плох, чтобы у него за спиной говорили такие гадости. – Что тебе мешает общаться со своим Егором в школе или после уроков? Зачем тащить его на танцы? – склонившись над столом, спросила она, почти коснувшись поясом халата тарелки. Не нахожу, что можно ответить, поэтому мама продолжила. – Мы посоветовались и решили, что тебе стоит сходить на встречу. Завтра в парке в двенадцать часов. Не опоздай, – и, не дождавшись моей реакции, она повернулась к выходу.

– С каких пор Вы с Виталиком решаете, что мне делать? Почему тебе перестал нравится Егор? Не ты ли сама предлагала ему заниматься со мной? Представь, как это будет выглядеть со стороны, если я откажусь от него, – встав из-за стола, начала засыпать я вопросами.

Скрещиваю руки на груди, в попытках отгородиться.

– Представила. Ничего плохого не случится. Если сама не можешь ему сказать, то дай мне номер, я позвоню. У тебя завтра встреча, и не забывай, я уже общалась с ним, и если ты завтра придёшь без нового партнёра, то бойся меня, Вероника, – прошипела она таким страшным голосом, который тотчас убил во мне последнюю искру надежды.

Обращение по полному имени – худший страх подростка.

Закончив свою тираду, мама, явно наслаждаясь своей победой, направилась в спальню. Только когда она вышла из комнаты, мне удалось нормально вздохнуть, оперившись на спинку стула. Так нельзя. Я не могу сказать Лаврентьеву, что прекращаю с ним занятия. Это просто нечестно!

Взгляд невольно упал на сидящего на диване Бублика. На секунду мне показалось, что взгляд медвежонка потускнел, по сравнению с тем, какой он был на набережной.

Подхожу и обнимаю игрушку, зарывшись пальцами в шерсть. Плюшевая ткань впитала в себя тонкий, едва уловимый аромат одеколона спортсмена, как губка воду. На душе стало ещё хуже.

За своими размышлениями я не сразу услышала писк телефона. Достав гаджет, нажимаю на новое уведомление. Смартфон сразу открыл переписку с Лизой и новое только что загруженное видео.

Несколько секунд шла загрузка, а затем на экране появилось улыбающееся лицо блондинки.

– Ника, я соглашалась на то, что ты приведёшь собаку и моего брата-баскетболиста. А в итоге у меня в квартире завелось два кролика, – смеялась она, переведя камеру на Лаврентьева, играющего на полу с Тишкой. Оба силуэта были одеты в кугуруми, в виде зайцев, одно из которых мы совсем недавно вместе купили в зоомагазине. Парень кидал мячик, дожидаясь, когда новый питомец его принесёт. Судя по мокрым торчавшим из-под капюшона ушам, щенка искупали. – Мне эта парочка скоро разнесёт весь дом! Я оставила их всего на пятнадцать минут, и они умудрились перепутать шампунь для животных с моим дорогущим кондиционером! Теперь у Тишки шерсть мягче моих волос! – в притворном ужасе воскликнула девушка, время от времени переключая камеру.

Сейчас на ней не было привычной банданы. Её место заняла розовая повязка с бантиком, которой часто пользуются бьюти-блоггеры. Макияжа практически не было, но от этого она стала лишь милее.

Когда запись выключается, я ставлю её на «повтор» снова и снова, пока наконец, несколько слезинок не скатывается по щекам. И после этого я должна отказаться от парной работы с Егором?

Нет, я не могу это сделать.

Суббота

Выходной начался, честно говоря, не очень. В восемь утра в комнату зашёл папа и сказал, что пора собираться на встречу. Меньше всего мне хотелось думать, что сегодняшний день может обернуться обретением нового танцевального партнёра и неприятным разговором с Лаврентьевым.

Бублик, сидящий около рабочего стола, поприветствовал меня взглядом своих пластиковых глаз, когда я, наконец-то, соизволила встать с кровати. Венька, увидев мою новую игрушку, сразу залез на медвежонка и отказывался слазить, так и уснув на нём. Сейчас эта картина показалась ещё более милой, чем вчера. Чихуахуа растянулось поперёк лап плюшевого зверя, уткнувшись носом в атласный бант. Мимоходом, погладив щенка, я спустилась на кухню, где, на столе, меня уже ждал завтрак.

– Как спалось? – бодро спросила мама, словно это не она вчера заставляла меня кинуть одноклассника (а может быть, уже друга?).

– Лучше бывало, – тихо буркнула я, принимаясь за свой йогурт.