Мария Мирошник - Дневник дылды

Увидев меня, партнёр что-то сказал родителям и быстрым шагом направился мне навстречу, на ходу снимая ветровку. Поравнявшись со мной, Лёша протянул вещь, жестами намекая на слишком откровенный костюм.

– Спасибо, – тихо поблагодарила я, завернувшись в чужую одежду. Вещь настолько длинная, что могла спокойно прикрыть меня до середины бедра. Будь моя воля, в ней бы выступила. – Мы закончили. Иди переодевайся.

– Хорошо, – согласился брюнет, а затем, быстро оглянувшись и убедившись, что нас никто не слышит, добавил. – Можешь с заморозкой помочь? Если попрошу маму, то она панику поднимет, а сам не дотянусь, – объяснил друг, наклонившись к моему уху.

Сдерживаю взволнованный вздох и киваю. По его лицу было видно, что детская травма начала напоминать о себе всё чаще, переходя границы дозволенного.

– Конечно, пошли быстрее, – поторопила я, за здоровую руку утягивая парня в сторону гримёрки.

Зайдя внутрь, проверяю, нет ли никого постороннего, затем киваю в сторону брошенного чёрного рюкзака, безмолвно спрашивая разрешение.

Яковлев кивнул и сел на старую табуретку. С болезненным лицом он стянул с себя футболку, сильно морщась. Быстро нахожу в чужих вещах маленький знакомый баллончик и со щелчком снимаю крышку. Подхожу к брюнету, несколько раз массажными движениями растирая сжавшиеся мышцы. Их свело хуже камня! Как он тренируется?

Распыляю белый охлаждающий газ на плечо, мысленно призывая на помощь всю удачу, которая сможет прийти. Рельефная спина Яковлева, почувствовав спрей, быстро напряглась, а затем так же резко расслабилась. Около минуты разбрызгиваю спортивную заморозку до тех пор, пока Лёша не попросил остановиться.

– Спасибо, – поблагодарил парень, забирав баллон. Встаёт, пытаясь медленными движениями разработать руку, но, похоже, выходит плохо. Заметив мой взгляд, напарник успокаивающе добавил. – Всё хорошо, не волнуйся. Ей нужно время, чтобы подействовать. Можешь выйти? Я пока переоденусь.

Послушно оставляю его одного, направляясь к выходу. Лишь, когда я закрывала дверь, то заметила в ладони брюнета сразу несколько таблеток. Ещё одна порция обезболивающего. Только при понимании этого, моя собственная лодыжка отозвалась болью.

Чует моё сердце, добром это не кончится.

Пока я ждала начала, до которого ещё полчаса, то случайно нашла большое зеркало, в достаточно безлюдном коридоре. Обрамлённое в широкую рамку оно занимало почти всю стену, поэтому я смогла от скуки несколько раз повторить проблемный момент в связке. Решив, что лучше занятия мне не найти, начинаю танцевать всю хореографию, заранее включив музыку на телефоне.

Шаг, шаг, шаг, поворот, откидываю ногу. Опять шаг. Делаю финальный поклон, довольная тем, что не забыла ни одного движения, как вдруг, подошва новых туфель проскальзывает по паркету. Секунда, и мне чудом удаётся в последний момент зацепиться и повиснуть на периллах, но левая нога неестественно подвернулась.

Стараюсь перенести вес на, в очередной раз, травмированную ногу, но связки отзываются тупой болью. Наступить на стопу оказывается выше моих сил, поэтому, покрепче перехватив рукой широкие мраморные перилла, медленно направляясь в гримёрку.

Повезло, что я находилась на том же этаже, благодаря чему мне не пришлось связываться с ужасными лестницами. Родители стояли в самом центре образовавшейся толпы, глядя на выступления маленьких детей. Ксюша с кем-то болтала по телефону, не замечая меня. Повезло, иначе лишних вопросов было бы не избежать.

Я добралась до гримёрки, оставшись незамеченной. Внутри была раскидана наша одежда, обувь и косметика, создав ужасный хаос. Еле дойдя до стула, на котором совсем недавно сидел Яковлев, вытягиваю ногу, с ужасом замечая, что шевелить ей почти не могу.

Несколько секунд поразмыслив, дотягиваюсь до чёрного мужского рюкзака и вытаскиваю из него баллончик. Надеюсь, Лёша не обидится, что я без спроса взяла его вещи, но другого выхода нет. Ещё раз обернувшись на дверь и убедившись, что никого нет, сняв колпачок, распыляю белый газ на лодыжку. Жуткий холод чуть ли не до кости обжёг связки, заставив вскрикнуть и закусить до боли губу. Ума не приложу, как брюнет это терпел.

Примерно через шестьдесят секунд, я перестала чувствовать холод и вообще всё. Закрываю заморозку и пытаюсь встать. Выходит намного лучше, чем несколько минут ранее. Щиколотка почти не болит, лишь покалывает от разницы температур. Развернув баллон задней стороной к себе, внимательно читаю, инструкцию – эффект длится не больше полутора часов.

Только собираюсь вернуть вещь хозяину, как дверь в комнатку без стука распахивается, являя моим глазам Яковлева. Лёша, заметив в моих руках лекарство, недоверчиво и даже немного злобно посмотрел на меня, а затем спросил:

– Тебе зачем заморозка? – собираюсь придумать что-то про изучение состава, но парень первым заметил покрасневшую ногу. – Что с лодыжкой?

– Ничего. Я пойду, – выпалила я, пытаясь обойти парня. Перехватив одним движением за талию, Лёша вернул меня на место. – Всё хорошо. Просто, немного побаливает, – самым невинным тоном, оправдывалась я. Героически выдерживаю долгий взгляд друга, но под конец сдаюсь. – Ладно, я её подвернула.

– Опять? Ника, ты хоть ноги меняй, а то так неинтересно, – с серьёзным лицом съязвил парень, забирав у меня заморозку. Присев передо мной на корточки и нажав на какую-то косточку у меня в ноге, спросил. – Здесь больно? – изо всех сил, пытаюсь не выдать себя, кинув короткое «нет», но брюнет по моему лицу сам догадался. – Я звоню твоим родителям, тебе надо к врачу.

– Нет, ты не можешь, – воскликнула я, перехватив темноволосого за рукав рубашки. – Всё хорошо, у меня ничего не болит. Давай выступим, а потом будем решать все остальное. Я использовала заморозку, следующие полтора часа ни один врач не сможет диагностировать у меня проблемы с ногой, я банально ничего не чувствую на обследовании.

– Ты сейчас всё почувствовала, несмотря на количество спрея! – перебил меня парень. – Ты не понимаешь, что нельзя надеяться только на заморозку? – воскликнул он, скинув мою ладонь. – Это не волшебная палочка, забирающая на себя всю боль! Ты просто игнорируешь её, а это плохо!

– Кто бы говорил, Яковлев! – прошипела я, не в силах сдержать язык за зубами. – А кто только за сегодняшний день четыре раза использовал обезболивающее? Думал, я не заметила? У тебя всё ещё хуже с ключицей, но я же молчу. Если бы ты сказал правду, что она просто иногда побаливает, то не боялся бы попросить помощи у мамы! – кричала я, размахивая руками. – Ты сам не в состоянии выйти на сцену, да и просто заниматься спортом без этой штуки, – указываю на баллончик в руках собеседника. – Мы оба сейчас в не очень хорошей ситуации, поэтому нуждаемся в помощи, не отрицай, – чуть смягчившись, произнесла я, заметив, как поменялось выражение лица у друга. – Но тебе не обидно приложить столько усилий, чтобы в конце концов даже не попытаться?